– Где живет эта девушка?

Кузнец отошел от бочки с водой, оставив в ней стальные крюки, и осмотрел протянутый лист пергамента.

– Кем будешь?

Ну, разумеется.

Я обернула руку без перчатки поводьями, пряча ее бледноту. Гнедой жеребец получил от меня незаметный удар пяткой и недовольно переступил, заходя в тень лиственного дерева.

– Отец перед смертью сознался в измене. Портрет брошенной дочери – все что у него было. Прошу, помогите мне найти сестру. Она должна знать судьбу родного человека.

– Вот оно как. – Кузнец почесал щетинистую щеку. – Твой отец – последняя скотина. Хельгу вся деревня выхаживала, теперь и ее сын осиротел. Мало нам своих голодных ртов.

Как я точно угадала.

– Она умерла? – Подыграем.

– Бес ее знает, – махнул ручищей кузнец. – Уж как две недели ее нет. Либо сбежала, либо дух испустила.

– Две недели? – А вот это интересно. – Никогда не поверю в то, что мать бросила свое дитя.

Отец – да: в этом я имела счастье убедиться, испытав предательство на собственной шкуре. Но мать – нет. Для этого должны быть весомые причины.

– Война затронула всех нас. Голод никого не щадит. Жить захочешь, не только сына бросишь – мать родную сожрешь. – Он осмотрел мою выглаженную чистую одежду, облюбленного коня, холеную сбрую и смачно плюнул в грязь улицы. – Ты из столицы. Какого вам за высокими стенами Бакатара, когда у простого люда нет куска хлеба для собственного ребенка? Харийцы засыпали солью поля и перебили всю скотину, а ту, что уцелела, хозяева прячут за четырьмя замками, не желая делиться. Сбежала-ль Хельга или померла – не важно. Мать оставила своего сына на голодную смерть, но виновата в этом не она, а король. – Кузнец вернулся к бочке. – Дом с зеленой дверью.

– Король не обрекал вас на голод. – Я не могла промолчать. – Вы живете в своих деревнях и не видите дальше своего забора. Хария за последние тридцать лет присвоила столько земель, что если бы Авриил Вембрант не вмешался, то через десять лет ты бы ходил под Калумом Готтрингом. Огненный Отец сморил нашего предыдущего короля, чтобы в его сыне проснулась сила. Чтобы Аракан обрел короля, способного защитить вас неблагодарных.

– Тебе почем знать? – Кузнец достал блестящие крюки, придирчиво осматривая каждый. Этот мужчина знал свое дело. – Проваливай отсюда подобру-поздорову. Здесь ты не найдешь благодарных. За такую помощь у нас не благодарят, а разбивают рожи.

На наш разговор слетелись местные. Десятки глаз начали кропотливо изучать меня. И много времени для того, чтобы разглядеть во мне объект их ненависти, не понадобиться. Пришлось уйти.

– Чтоб вас! – воскликнул кузнец, швыряя в грязь кривые крюки. – Видир, раздувай огонь. Будем переплавлять.

– Печь потухла, отец!

Дом Хельги нашелся быстро.

Поодаль от накренившейся скрипучей избы стояла вороная кобыла. Вокруг нее скакали дети и гладили атласную шерсть ручками-веточками. Их большие глазенки на острых лицах сверкали восторгом, а поредевшие волосы шкодливо торчали на тяжелых головках, что едва могли удержать хрупкие шейки.

– Мою обласкаете?

Детвора сразу же ринулись к гнедому жеребцу. Угодив в их ласковые ручки, лиловые глаза животинки в мольбе уставились на меня, но его горе меня не трогало. Я была готова убить его, чтобы накормить этих отощалых детей.

Так оно и будет.

– Ваше Величество.

Авриил сидел на лавке у дома и испытывал взглядом землю. Воздух звенел от его напряжения. Изредка он поднимал быстрый взгляд на довольное повизгивание детей, но сразу же опускал, уходя в свои тяжелые думы.

– Ваше Величество.

И опять тишина.

Опыт подсказал, что сейчас королю нужно немного одиночества, которое он так любил, но никогда не мог получить.