Вдоль фасада дома тянулась бетонная отмостка, с неровной шершавой поверхностью. На светло-серой дорожке сияли в свете солнца острые тёмно-зелёные стёкла разбитой бутылки.

Я тихо взвизгнула, наколов ногу. Из глаз мгновенно слёзы полились от режущей боли. Не могла больше бежать. Руку свою выдернула у Георгия Марковича.

Он остановился и присел передо мной на корточки. Из-под юбки показались колени, покрытые чёрной шерстью. Сам-то он в кедах, а я…

— Держись, — мужчина ухватил меня за больную ногу и подогнул её.

Покачнувшись, тут же ухватилась за его густющие волосы. Пищала, глотая слёзы. Он спокойно вытащил стекло из ступни, наклонился и…

Зализал рану.

Слёзы высохли, нижняя челюсть отвисла.

Я дышать забыла, глядя, как длинный язык слизывает кровь.

По телу мурашки.

Под тканью соски напряглись и в поролон бюстика упёрлись. Между ног полыхнуло ярким томящим пламенем, защемило низ живота. Возможно, потому что возбуждение так сильно жахнуло, я спокойно приняла всё то, что произошло дальше.

Сердце в груди колотилось. Дыхание отрывистое. И щёки с ушами горели от позора и вожделения.

А у него волосы дыбом встали, и я руки отдёрнула от них, перестала держаться. Медленно встала на две ноги. Заворожённо и немного напугано глядела, как он медленно поднимается.

Волосы чернильные вверх приподнялись. Но странно, только гребнем. С висков так и остались лежать. Глаза синии светились то ли на солнце, то ли сами по себе. Что-то хищное в лице появилось, ненормальное.

Я ещё на носочки попыталась встать, потому что он чересчур высокий оказался.

— А зачем ты такой страшный? — тихо спросила я, ёжась от неприязни.

— Так я оборотень, — спокойно ответил он и облизнул губы. — Для меня нормально таким быть.

— Я не верю в оборотней, — опустила взгляд.

Трусики намокли. Секса хотелось, хоть волком вой. А он такой страшный, что я в смятении.

— Не-е, ну надо как-то верить, а то куда я без тебя. Теперь уже никуда.

— Влюбился?

— Насмерть. А так как ты - “кусять и спять”, должна воспринимать вещи такими, какие они есть.

Я отвернулась от него обратно к крыльцу дома и замерла.

Машина подъехала, с тонированными стёклами. Вывалили из неё три мужика. В простой одежде. Ничем не примечательные, только атлетическими фигурами. И я знала их! Это из папиной охраны.

На мгновение радостной стала. А потом вспомнила, что папа уже позвонил… И это однозначно за мной, но не из соображений добра и покровительства.

3. 3

3

Помнится, папа мне всё время ставил в пример своих охранников. Девочке необязательно быть такой же, но самое лучшее нужно повторять. Бегать быстро, стрелять метко, быть внимательной и сосредоточенной. Для этого нужно много читать, хорошо учиться и держать себя в форме.

Папины охранники прошли от нас буквально в пяти шагах. Это подготовленные люди, внимательные и бдительные. Зорко цепкими взглядами оглядывались по сторонам, не сомневаюсь, примечали множество деталей.

А нас не заметили.

Прямо в глаза мне один заглянул, нахмурился. Думала всё. Но нет, нас с Гошей словно не было.

И такую потустороннюю фигню я уже видела. На выставке, когда нас посетители не замечали. Там был создан магический барьер, уводящий от нас любопытствующие взгляды. А ещё нас не было слышно.

Полна интереса, я аккуратно потянулась пальцем вперёд.

— Не надо трогать, — тихо предупредил Гоша, взяв мою руку в свою.

Он стоял за моей спиной, и его прикосновения были необычными. Горячие и наполненные… чем, даже объяснить не могу. Это то же самое что руку опустить в ванну и в ванну, наполненную водой с мягкой пеной. Так и здесь разница между объятиями Власа и Георгия Марковича.