Давление, оказывавшееся самодеятельными организациями на высокопоставленных армейских офицеров, видимо, не давало ожидаемого результата немедленно. По крайней мере, Гучков, давая комиссии Муравьева довольно туманные показания, не подтверждает участие в заговоре командующих фронтами[51]. И все же беспрерывные нападки на правительство и непрекращающиеся утверждения, будто самодеятельные организации смогли бы сделать гораздо больше и лучше для армии, если бы им не мешали министры, должно быть, наводили генералов на размышления. Не принесет ли большую, чем нынешние власти пользу армии либеральное правительство – то есть «правительство народного доверия», работающее в полном согласии с самодеятельными организациями? Кажется, генералы, по крайней мере Алексеев, были не особенно высокого мнения об административных способностях тех, кто пытался вовлечь их в политическую борьбу. Но если и так, все же оба они, Алексеев и Гурко, а также командующие фронтами были осведомлены о требованиях общественного мнения конституционных реформ. Должно быть, они считали, что общественное мнение нельзя игнорировать полностью, иначе упадет моральный дух народа, а военные усилия потерпят крах.

После сентября 1915 года самодеятельные организации, критиковавшие российское военное командование в трагические дни «великого отступления» апреля – сентября 1915 года, проявляли в этом отношении большую сдержанность. Они не хотели отталкивать от себя генералов в надежде обеспечить их поддержку своим политическим устремлениям. Этого нельзя сказать о председателе Думы Родзянко. Он продолжал вмешиваться как в вопросы военных поставок армии, так и стратегии и тактики. Это раздражало не только императора, но и самого начальника штаба Верховного командования Алексеева. В одном случае, когда Родзянко критиковал закупку для армии аэропланов, Алексееву пришлось по указанию императора предостеречь председателя Думы от выхода за пределы компетенции своего учреждения. Аетом 1916 года во время посещения фронта, Родзянко, в сопровождении депутата Думы В. Маклакова и председателя киевского ВПК М. Терещенко, нанес визит Брусилову и другим генералам. В ходе визита Родзянко собрал некоторые данные, необходимые для использования в его кабинетной стратегии. Как это часто случается, генералы посетовали на то, что могли бы добиться гораздо больших успехов во время летнего наступления, если бы под их командование передали более боеспособные войска. Представители Красного Креста подали петицию с просьбой поставить им более качественное медицинское оборудование и пожаловались на трудные условия, в которых им приходилось бороться за снижение санитарных потерь в условиях резкого увеличения в ходе русского наступления, количества раненых. Родзянко встретился также со своим сыном, молодым фронтовым офицером, который побуждал его обратиться с протестом к императору в связи с тяжелыми потерями, понесенными армией в ходе наступления 1916 года (с 22 марта до конца июля потери Юго-Западного фронта составили около 0,5 миллиона человек, в том числе 65 тысяч убитыми, около 60 тысяч пропавшими без вести; потери врага – 1,5 миллиона человек, в том числе свыше 400 тысяч пленными; июньское наступление Западного фронта под Барановичами не удалось – 80 тысяч убитых и раненых против 13 тысяч немцев. – Ред.). Сообщалось, что молодой человек говорил, что командиры совершенно не отвечают необходимым требованиям: «В армии все чувствуют, что положение, по неизвестным причинам, ухудшается: боевой дух личного состава в прекрасном состоянии, нет недостатка в оружии и боеприпасах, но головам генералов не хватает серого вещества… Ставке никто не доверяет. Никто не доверяет тем, кто главенствуют над ней… Мы готовы умереть за Россию, но не за капризы генералов… Все наши солдаты и офицеры думают одинаково – если положение не изменится, мы не добьемся победы. Раскрой глаза императору на все это»