– Крысы? – переспросил сраженный альгвасил.

– У нас не лучше, – добавил Элькано.

– Давайте подумаем, что делать дальше? – предложил Баррутиа.

– Надо ждать, – молвил баск вместо молчавших товарищей. – Без лоцманов и продовольствия мы не найдем Молукки.

– Пробоину обнаружили? – обычным тоном осведомился Жуан.

– Швы текут, надо конопатить, – доложил Элькано. – Заткнули изнутри тряпками, но это до первого шторма. Нужны смола, деготь, новые доски…

– Зря ты отпустил лоцманов, – обиженно пробормотал альгвасил. – Опять не посоветовался… Они показали бы дорогу к соседним островам.

– Я обещал им свободу на Брунее, дал рыцарское слово, – оправдывался Карвальо. – Пришлось вместе с джонкой вернуть товары да за посредничество в переговорах заплатить из королевской казны.

Баррутиа удивленно посмотрел на него.

– Поздно жалеть об этом, – сказал Элькано, опасаясь нового конфликта.

– Поймаем других лоцманов, – заверил писарь.

– Захватим силой продукты, – поддержал Жуан.

– Здесь? – Эспиноса кивнул на берег.

– В гавани, – пояснил капитан.

– С пустыми желудками и дырявыми судами? – усмехнулся баск. – Пока мы будем возиться с добычей, туземцы выйдут на ветер и запрут океан.

– Сделаем неожиданно, – загорелся азартом Карвальо. – Выберем удобный момент и…

– За нами следят, – возразил Элькано, – а ночью легко сесть на мель.

– В чужой гавани на мели – верная смерть! – добавил Эспиноса.

– Дождемся прилива.

– Корабли не выдержат прибойной волны, – упорствовал Элькано. – «Виктория» течет, «Тринидад» подгнил, – разве ты не знаешь этого?

– Знаю, – согласился Жуан, – но не вижу иного выхода.

– Прибережем его на крайний случай, – решил Баррутиа. – Мы успеем поднять шум и удрать из гавани, а сейчас сеньор Элькано прав – нужно набраться терпения, подождать несколько дней.

– Может, пошлем на берег людей выменять продукты? – отбросил пиратские планы Карвальо.

– Рискованно, – усомнился капитан «Виктории». – Здесь без приглашения в город не входи!

– Если вновь приплывут послы и предложат встретиться с властителем, ты отправишься во дворец? – спросил Карвальо.

– Почему я? – не заметил подвоха альгвасил.

– Один из нас должен сделать это, – глядя ему в глаза, произнес капитан.

Испанец не выдержал испытания, опустил голову. Чайки низко кружились над каравеллой, плавно взмывали в высь, ныряли в волны. Эспиноса медлил с ответом.

– Что скажешь? – альгвасил обернулся к своему кормчему.

– Я поеду, – заявил Элькано.

– Тогда и я с тобой, – кивнул Гонсало.

– Это хорошо, – обрадовался Карвальо. – Я не сомневался в вашей храбрости.

– Сеньоры поужинают с нами? – пригласил писарь, давая понять, что деловая часть совета закончилась.

– У тебя хороший помощник, – холодно промолвил Эспиноса и направился к лодке.

– Останься! – попросил Карвальо Элькано.

– Не могу, – кормчий поспешил за капитаном.

Баррутиа приподнялся, но Жуан задержал его.

– Ты слишком много берешь на себя, – отчитал он родственника.

– Я хотел помочь тебе, – смутился писарь.

– Не ровняй себя с Эспиносой. Он – дворянин и капитан, а ты…

– Я запомню совет, – высвободил руку Баррутиа. – Позволь проводить гостей? – и, не дожидаясь ответа, направился к лестнице.

На седьмой день утром дозорные заметили у берега оживление среди туземцев. Где раньше плотной стеной стояли лодки, коробились жесткие паруса залетных джонок, образовался широкий коридор, сквозь который желтел песок главной улицы, ведущей к дворцу властителя. К морю спустилась торжественная процессия, люди у кромки воды ждали праздничных пирог. Яркими тюльпанами на ветру колыхались шелковые одежды, белыми лилиями застыли тюрбаны на головах. Суетились полуголые рабы, воины копьями отгоняли народ от послов.