(1, с. 347) разливалось в воздухе времени. «Нет такого расписания движения, которое бы не менялось!» (2, с. 71) – провозглашает Нил в горьковской пьесе «Мещане» (1902).

Молодежь, особенно прогрессивная, с легкой руки властителя дум рубежа веков А.П. Чехова считала уходящую жизнь пошлой, неинтересной, ненастоящей и собиралась начать новую – действенную и разумную.

Вообще, заметим, что комедия А.П. Чехова «Вишневый сад» – барометр воздуха, ценнейший показатель духа времени. Эту пьесу В.И. Немирович-Данченко (1858–1943) называл «козырным тузом». И действительно, «Вишневый сад» – сильная карта в репертуаре, но не столько театра, сколько в цельном осмыслении переломного времени.

После отмены крепостного права в 1861 году, Россию к 1890-м годам уже нельзя было называть только аграрной страной. Наступили бурные времена, страна вступила в новую эпоху. И если XIX век А. Блок (1880–1921) определил как «железный» и «воистину жестокий век» (3, с. 276), то XX столетие для поэта – «еще страшней» (3, с. 277).

Искусство, художественное слово – самый чуткий сейсмограф, который «реагирует на подземные толчки в недрах человеческого общества» (4, с. 35). И в пьесе «Вишневый сад» – а, как знаем, по Чехову «вся Россия наш сад» (1, с. 334), – писатель точно зафиксировал колебания времени и настроений. В прошлое уходила Россия дворянских гнезд. Время дворянской – тонкой и культурной жизни – истончается и практически заканчивается. Персонажи чеховской пьесы дворяне Раневская и Гаев – натура уходящая. Они, как маленькие дети, избегают сложных разговоров о спасении собственной усадьбы и самого вишневого сада. Суетливо они предполагают, что если бы Аня да вышла замуж за богатого… если бы «ярославская бабушка» да прислала бы деньги…

За что винить их, дворян?! Они веками жили так. Деньги все еще не важны – они всегда были, и из поэтического сада-гнезда Раневская не станет делать дачные участки на продажу.

Современники вспоминают слова, сказанные А.П. Чеховым по поводу Раневской: «…ока за все хватается, но все валится у нее из рук, а в голове – пусто» (5, с. 31). То, что «валится из рук», уже есть (или всегда есть) кому «подхватить». Приходящего «нового человека» Чехов разглядел очень внимательно. И это, кстати, вовсе не молодые герои пьесы.

Перед нами купец Лопахин, как Чехов настаивал, «порядочный человек». Он умеет ценить красоту, быть верным, благородным и – благодарным. Лопахин – настоящий труженик и декларирует это: «Я встаю в пятом часу утра, работаю с утра до вечера…» (1, с. 331). Схожие ощущения носились в воздухе и фиксировались в произведениях. Дворянка Богаевская в пьесе М. Горького (1868–1936) «Варвары» (1906) бросает: «Мне, батюшка, везде нечего делать… И всю жизнь я ничего не делала…» (2, с. 293). Купец Лопахин же не вор, он все делает по-деловому, законным путем, зря Петя Трофимов называет его «хищным зверем» (1, с. 330).

Лопахин – не хищник, а делец, не праздношатающийся, а деловой человек. Не придерешься. По меткому и ехидному определению режиссера Марка Розовского: «…не сад. А он – весь в белом» (6, с. 21).

Время привычного уклада дворянской жизни, незыблемого веками, прошло. Чехов четко ловит звук нового времени – в вишневом саду слышится «стук топора» под звуки «лопнувшей струны». «Уж очень много мы грешили!» кается Раневская (1, с. 328). Горький в пьесе «Дачники» (1904) тоже подводит итог дворянской «удоволенной» жизни: «…придут какие-то другие, сильные, смелые люди и сметут нас с земли, как сор…» (2, с. 197). Хотя не купец Лопахин окончательно изведет дворянскую усадьбу. Ее уничтожит в 1917 году русский мужик…