Если вернуться к интерпретации вышеизложенных фактов, то можно предположить, что не случайно, по-видимому, синдром раннего детс кого аутизма встречается у мальчиков в три-четыре раза чаще, чем у девочек [Никольская 1997, с. 17], для которых наиболее характерным игровым предметом является кукла [Игра 2003, с. 35]. Хотя представление о том, что мальчики в куклы не играют, не совсем верно – см. илл. 47, девочка и мальчик с игровыми куклами (1960-е годы) [ЛА МИА, с. Парфеньево Костромской обл].

Илл. 47

Участие мальчиков в такого рода играх фиксировали многие исследователи (см. также «Кукла в контексте детских игровых практик»).

Причем игры мальчиков с куклами могут быть этноспецифичными. Н. Миллер, говоря об играх с куклами мальчиков на Маркизских островах, указывает, что у маленьких девочек нет кукол и нет привычки играть «в младенцев». Предложенные детям деревянные куколки были приняты только мальчиками, которые стали играть с ними – баюкать их, напевая колыбельные песни «по примеру своих отцов, которые очень нежны со своими детьми» [Miller 1928, р. 141].

Свидетельства о таких играх можно найти и в различных документальных и литературных источниках. Например, Евгений Шварц вспоминает о своем детстве: «У девочек в комнате стояла этажерка, каждый этаж которой был превращен в комнату, – там жили куклы. Я обожал играть в куклы, но всячески скрывал эту постыдную для мальчика страсть. И вот я вертелся вокруг этажерки и ждал нетерпеливо, когда девочек позовут завтракать или обедать. И когда желанный миг наступал, то бросался к этажерке и принимался играть наскоро, вздрагивая и оглядываясь при каждом шорохе. Мама знала об этой моей страсти, посмеивалась надо мной, но не выдавала меня» [Шварц, Детство]. Лев Троцкий в своих мемуарах упоминает, что он играл в самодельные куклы с младшей сестрой: «Куклы казались необыкновенными, я помню их и сейчас. ‹…› На этом диване, обложенном фанерой под красное дерево, я сидел за чаем, за обедом, за ужином, играл с сестрой в куклы, а позже и читал» [НКРЯ: Троцкий 1929–1933]. В. Ф. Ходасевич, вспоминая о В. В. Гофмане, отмечает, что тот «любил играть в куклы с сестрами и в эти игры вносил элемент фантастический. ‹…› О кукле же, когда ему было лет шесть или семь, написал он и первые стихи свои» [НКРЯ: Ходасевич 1917]. Владимир Войнович также упоминает о любимой кукле своего детства: «Из жизни в Сталинабаде я вывез постепенно угасающее воспоминание о няньке тете Зине и тряпичной кукле, названной в ее честь тоже Зиной. ‹…› Эта кукла была, насколько я помню, моей последней в жизни игрушкой и второй куклой. Эту куклу я назвал, конечно, Зиной. И очень ею дорожил» [НКРЯ: Войнович 1999].

Илл. 48

Конечно, не стоит забывать и о существовании специфических «мальчиковых» игровых зоо- и антропоморфных предметов: мишек, лошадок, солдатиков и современных терминаторов, андроидов, черепашек ниндзя и проч. – илл. 48, О. Глатц. Мальчик с куклой (1926).

Вместе с тем существует немало свидетельств о девочках, которые в детстве пренебрегали играми в куклы. Например, Марина Цветаева в своем дневнике вспоминала: «В детстве я всегда рвалась от детей к взрослым, 4-х лет от игр – к книгам. Не любила – стеснялась и презирала – кукол» [НКРЯ: Цветаева 1917–1941]. А вот более современный пример от Натальи Скляровой: «По части хулиганства ожидания родителей вполне оправдала: кукол, кулички, дочки-матери, все девчоночьи игры, как и самих девчонок, презирала. ‹…› Своих кукол я выносила во двор и отдавала девчонкам – они в них и играли» [НКРЯ: Склярова 2002].