Но окончательно я испытала силу нашей дружбы при довольно комичных обстоятельствах, воспоминания о которых вызывают во мне искренний смех. Но именно тогда-то я и поняла, что есть настоящий друг.

Зима в декабре выдалась особенно холодной, иногда от морозов мы даже не ходили в школу. А когда на улице становилось хоть на пару градусов теплее, то все стремились урвать хоть сколько времени и погулять. Мы с Ритой вышли из школы после занятий. На улице вовсю светило солнце, так и маня немного задержаться и поиграть в пустом мягком снеге. Далеко и ходить было не нужно, все дети гуляли на пришкольной территории, как у нас попросту ее называли пришколка. Задорные детские игры прервал местный задира со своими друзьями, решившими обкидать всех снегом. Вся наша шумная компания разделилась на два лагеря, началась самая настоящая бойня со снежками. Долго мы бились, доказывая каждый свою правоту, как вдруг этот самый задира предложил иной выход.

– А давайте один на один решим этот вопрос, кто выиграет, то его компания останется, а проигравшие уйдут? – он посмотрел на своих дружков и заговорчески им подмигнул.

– И что ты предлагаешь? – выступила я вперед

– Хм, устроим поединок на смелость, кто не струсит, тот тут и останется.

– Хорошо, я согласна. – я всегда была упертым с обостренным чувством справедливости.

Все стояли кучкуясь возле нас и испытывая большой интерес.

– Вот видишь железный забор у школы? – и задира указал на то что с трудом можно было забором, скорее это был невысокий бордюр, высотой не более пятидесяти сантиметров. – Вот кто сумеет с него снег лизнуть, тот и самый смелый.

«Хм, что ж тут сложного» – подумала я

– Идет, пошли! – бодро ответила я и бодро пошла в сторону грядущего испытания.

Дети, такие дети, во всем видят приключения и игру, не взирая на опасность. Я прилипла к этому забору так крепко, что тот хулиган, испугавшись за последствия, удрал со своими друзьями с пришколки, словно его там и не было вовсе. Спустя некоторое время разошлись и другие дети. Осталась лишь я и Рита. Как только мы не пытались меня вызволить: и дышали теплым воздухом, пытались силой отодрать, даже снегом оттирали. Все было тщетно, мой язык отказывался расставаться с забором. На улице стало темнеть, а мы все так и стояли. Я не отпускала Риту сбегать в школу за подмогой, так как боялась оставаться в таком прилипшем состоянии одна. Мы просто надеялись, что кто-нибудь все-таки пройдет мимо. Так и случилось: с работы люди пошли домой. Подружка стала громко звать на помощь, и мы были услышаны. Спустя пол часа и два ковша теплой воды, я была освобождена, но отнюдь не рада. Дикая боль сковала мой язык и всю челюсть, кровь хлестала на мою шубу и белый снег. Кто-то из взрослых сказал, что мне нужно обязательно идти в больницу, чтобы меня осмотрел врач. Я подняла глаза и посмотрела на Риту, взглядом умоляя ее не бросать меня. Около двух часов еще было потрачено на дорогу в больницу и на возвращение домой. Когда мы расстались, время было уже довольно много. Что было еще страшнее чем прилипнуть зимой к железу языком, так это вернуться домой со школы поздним вечером, задержавшись на добрые шесть часов. Я знала, как сейчас переживают родители, бегают по домам в поисках своей нерадивой дочери. Но делать нечего, возвращаться надо было.

Зайдя в квартиру, я почувствовала запах валерьянки.

«Ага, нервничали сильно» – подумала я и стала тихонько раздеваться.

– Кто там? Лера, это ты? – зареванным голосом спросила мама и вышла в коридор – Ой, милая моя, дорогая моя, да где же ты была?

Тут же в коридор вышли и все родственники, которые как я поняла разбили у нас поисковый штаб. Тут была бабушка Таня, бабушка Тамара с дедушкой Леней, крестный Гриша, папа, мамина близкая подруга и соседка тетя Нина. И все смотрели на меня