Мы переглянулись. Чистюля озвучил общее мнение:

— Амона не зря избрали командиром пятерки.

— Уважа-аю, — протянул Малыш.

— Как будем действовать? — оживилась я.

Живо представила, как корчится от боли белобрысый, и испытала нечто вроде сочувствия. Или еще большей симпатии.

— По моим предположениям, «жертвы» ждут, пока придет в себя их командир, — сообразил Чистюля. — И мы пока помедлим. Главное — не упустить момент, когда элитчики покинут убежище.

— А оно им надо? — возразил Бобер. — Отсидятся положенные трое земных суток и выиграют «забег».

— Не выйдет, — отрезал Чистюля. — На трое суток заряда «куколки» не хватит, а потрошить еще одну Амон не рискнет. Он и без того пожертвовал репутацией — Медведь терпит многое, но не утрату связи с импровизированным хозяином.

В словах командира звучала истина. Правила «охоты» предельно просты: «ловчие» и «жертвы» высаживаются на незнакомую планету с минимальным набором оружия и техники. Задача первых — завладеть «куколками». Вторых — продержаться трое суток и сохранить ценный груз.

«Жертвы» не могут позвать на помощь раньше положенного срока. У «Ловчих», добывших «куколок», такое преимущество есть.

Путем проб и ошибок наша пятерка пришла к выводу — лучше держаться вместе. Блуждание по малоизвестной планете в одиночку, будь ты «жертвой» или «ловчим», куда как опаснее.

Убийство соперников Медведь не поощряет, а вот на легкое членовредительство порой закрывает глаза. Все ради «куколки» — таков девиз недетской игры телохранителей. Так нас учат защищать будущего хозяина и вытаскивать его из различных переделок. Живым. Остальное роли не играет.

Отбил трофей у «жертв» — выиграл: запускаешь сигнальную ракету и на спасательной шлюпке возвращаешься на борт. С победой. Сплоховал — тоже возвращаешься и получаешь пару нарядов вне очереди и выговор от Медведя. Трудно сказать, что пережить проще.

Пока я рассуждала о правилах, другие члены пятерки приуныли. Вынужденное ожидание рождало неприятные мысли и дурные предчувствия.

Первым не выдержал Малыш.

— Пожрать бы чего, — хрипло прошептал он. — Я такой голодный, что даже «пугач» будто картохой вареной отдает. Долго нам еще в засаде сидеть?

— Терпи, — предупредил его Чистюля. — Если все пройдет удачно — пообедаем на корабле.

— А если нет? — испуганно округлил глаза Бобер. — Вдруг придется в догонялки с элитчиками играть.

Не отрывая взгляда от злосчастного склада, Чистюля насмешливо хмыкнул и предложил:

— А вы корни у папоротников погрызите: вон они какие жирные.

Я с сомнением покосилась на выпучившийся из земли отросток: древовидный, плотный. Потрогала его пальцем: как камень. В пищу точно не годится.

А вот молодые побеги с еще не распустившимися листьями вызвали у меня больше оптимизма. Сорвала один – на пробу. Скрученные в колечки листики оказались на редкость сочными и мясистыми.

— Как? — деловито уточнил Малыш.

— Гадость, — нахмурилась я. — Не вздумай есть.

Сорвала еще один побег и сунула в рот.

Малыш намек понял и напихал полный рот папоротника.

— Жешкий, шволочь…

— Так ты молодые листики бери, дебила кусок, — принялся поучать его Дылда.

Наблюдать за гориллами на сытый желудок было куда как приятнее.

— К такому бы угощению еще солонины кусок, — размечтался Бобер. — Иль хоть сала…

Мы задумчиво покивали, соглашаясь. Но и без мяса побеги папоротника прекрасно утоляли и голод, и жажду.

— Я, когда пацаном был, грибы пробовал: мы их на отсыревшей стене нашли, — поделился Малыш. — Они на вкус такие же были.

Он задумчиво поковырял ногтем в зубах, закинул в рот новую порцию и продолжил:

— Тока глючило с них потом по-страшному.