Два брата были рады и довольны мирным течением времени. Они, выбрав себе боевые скафандры сверхтяжёлой защиты, осуществляли функции прикрытия эвакуации с применением тяжёлого вооружения. Они – боевые «машины» поддержки. Задача прорыва ставилась остальной части отделения в скафандрах среднего уровня защиты с повышенной сопротивляемостью к радиоэлектронной борьбе и двум бойцам в сверхлёгких скафандрах – пилоты дронов^>12.

Разделение по типу скафандров обусловлено различными задачами, в ходе которых их выполнение зависело от степени защищённости, мобильности, вооружения, и, что скрывать, от подготовки бойцов. Управлять скафандром, тем более сверхтяжёлого класса с максимальной защитой от всего, до чего смогли только додуматься учёные умы, без специальной подготовки очень проблематично. Множество параметров проецировалось на шлем-маску, в том числе параметров работы скафандра, его управление, жизнеобеспечение. Не говоря об управлении навесным и ручным вооружением. Ещё надо ориентироваться в пространстве. При естественной силе тяжести это проще, а вот в открытом космосе, при отсутствии естественных ориентиров, всё сводилось к ориентации на пеленг. Кроме того, ресурс пребывания в агрессивной среде космоса был неодинаков.

В автономном режиме, человек, облачённый в сверхтяжёлый скафандр, находился в агрессивной среде до семи суток. На это время был рассчитан ресурс системы жизнеобеспечения, фильтры и иные расходные материалы. А вот боезапас уже как пойдёт. Можно всё меньше чем за сутки активного ведения боя выпустить, использовать и остаться только с ручным личным оружием – абордажными мечами, парализаторами, силовым защитным полем и тем, что попадётся среди трофеев, если такие будут. У остальных типов скафандров свои особенности: они более мобильны, но ресурс автономности скромнее.

Пилоты дронов управляли боевыми аппаратами лёжа в мобильном, хорошо защищённом транспорте. В зависимости от условий выполнения задач этот транспорт или на колёсном ходу или на гусеничном, или вообще парил над поверхностью планеты.

* * *

Сегодня я, как командир отделения, в хорошем расположении духа. Доволен, что задание выполнено, потерь со стороны вверенного подразделения нет, и теперь в полном составе, вместе с ротой, возвращаемся в место дислокации. Для отдыха, пополнения запасов, анализа выполненной задачи и ожидания нового приказа.

Вот разбор «полётов» ожидал быть непредсказуемым. Нас, как вновь сформированную роту, в открытый бой не бросали, использовали, как боеспособное, но подразделение резерва, для выполнения вспомогательных, спасательных миссий, но обстоятельства сложились иным образом.

Сейчас, находясь в каюте командира роты, я хоть и не по рангу, напрямую излагал высшим командирам, находившимся на корабле, произошедшее на планете:

…Тот день такой же непримечательный, кроме одного «но». Состав отделения в полном вооружении и в скафандрах задействовали на патрулировании подступов к лагерю. Необходимости постоянно находиться в скафандрах не было. Планета неагрессивная, кислородосодержащая, но приказ есть приказ, а они солдаты.

Во время очередного круга маршрута патрулирования, от командира взвода поступила вводная: «Отделение, проверить квадрат А8-север, по данным радиоперехвата, противник миновал орбитальную группировку и приближается к планете. Ориентировочная цель – высадка десанта и проведение диверсий в зоне нашей ответственности. Приказываю! Выдвинуться к объекту Л-7^>13 для усиления. Поступаете под командование начальника гарнизона Рохнора».

– Принял, – ответил я в эфир, – двигаемся в квадрат А8-север.