– Ммм… посмотреть «Лигу Чемпионов» по нашей традиции и как следует поорать, чтобы соседи оглохли? – предположил Барахолкин, зная, что от друга можно ожидать чего угодно.

– Нет, Иваныч. Футбол – это вишенка на торте, а её ещё надо заслужить, поэтому…

– Ой, хватит уже хорохориться, Хрюкин, – перебил Подселайкин, который только вернулся из Испании, где у него, по слухам, был небольшой бизнес. – Всё равно твоих коней порвут сейчас как мадридские тигры дохлых тузиков.

– Поэтому нужно как следует разогреться перед важным матчем, – не обращая внимания, заметил Пересвет. – Будем сейчас транслировать, так сказать, несгибаемый русский дух нашим футболистам, чтобы у них не отвалились духовные скрепы, а ноги летали по полю. Итак, отжимаемся! Варенька – считай!

– Раз! Два! Три-и-и! – певуче затянула довольная Варя, что ей наконец-то дали возможность покомандовать, ведь в доме появился тот, в кого даже мама испугается кинуть сковородкой.

Вздохнув, друзья опустились на пол, едва поспевая за Хрюкиным, который отжимался с хлопками, кидая на приятелей строгие взгляды – видимо, чтобы духовные скрепы не отвалились раньше времени.

– Не филонь, Лайкин, моральный дух понижаешь! – заметил он, стоя на одной руке.

– Я… Под… селайкин! – не выдержал Николай и рухнул на пол, обливаясь потом.

– Ваши ещё не продули, а ты уже подселать собрался? Ну-ка ещё десяток отжиманий, не позорь меня перед детьми!

– Вот-вот, дядь Коль! – Варя запрыгала на месте, глядя, как здоровые мужики впадают в детство, пытаясь догнать спортивного как беговая лошадь Хрюкина. – Покажите нам европейского супермэна!

– Я… о-ох… лучше посмеюсь, когда мои «Галктикос» ещё в первом тайме накидают вашим деревянным футболёрам пяток голов! Ну что, Хрюкин, держим пари? Ставлю сто штук, что ваши обормоты пролетят как фанера над Крыжополем!

– Не веришь ты в русский дух, морда заграничная, значит. Иваныч, разбей, пожалуйста!

– Ой, дядь Пересвет… может, не надо? – от такой суммы у практичной Вареньки округлились глаза.

– Надо, Варя, надо! – прогудел Хрюкин с неподдельной обидой. – Вот увидишь, сегодня будет отличный матч!

– А откуда вы знаете?

– У меня, знаешь, с утра ухо чесалось так, будто его кто когтями драл, – авторитетно заявил гость, выпятив могучую грудь, словно более весомого аргумента не существовало. – А в ушах звенело как перед Мамаевым побоищем.

– Ого… а что, этот Мамай Побоич тоже за «ЦСКА» играет? – ахнула Варя – она слышала про этого футболиста. Или похожего на него, очень симпатичный и явно ездит на «Феррари».

– Нет, лапонька моя, – ухмыльнулся Хрюкин. – Просто у меня ухо чешется только когда армейцы выигрывают. А в ушах звенит если с крупным счётом. Народная примета такая. Шах и мат, Подселайкин, понял?

– Хрюкин, ты архаичный, абсолютно неисправимый свиномут, но я тебя люблю как друга, – оскалился Николай. – Если ты согласишься болеть за «Реал» сегодня, я, так и быть, откажусь от пари. Не дури, дома мадридцы не проигрывают никогда. И не важно, что там у тебя чесалось с утра. Сдаёшься, Пересвет Батькович?

– Русские не сдаются! Барахолкин, разбей пари!

– Ну-у началось, – Светлана вышла из кухни и смерила спорщиков таким взглядом, словно боялась за их психическое здоровье. – Вы только мне квартиру не разнесите!

– Не разнесут, – пообещал Сергей Иваныч. – А я прослежу: у меня такая дисциплина, что муха не пролетит, солнышко.

***

Тем временем из вечерних сумерек с тихим шелестом выползли лианы, медленно двигаясь к подъезду, словно шпионы, которые собирались подсмотреть все самые горячие семейные секреты.

Побеги засияли в сумерках и потянулись к окну Барахолкиных, бесшумно заглядывая в него.