– Да какая работа! У нас же там семьи! Дети! Как нам вернуться?

Андрей с такой силой крутил часы на руке, что замок раскрылся, и они упали на пол, но ковер приглушил удар. Марк чуть ли не с первого дня слышал, что их ему подарила жена, и сейчас он, наверное, вспоминал ее. Молчаливый Олег сверлил аристократа взглядом. Тоже вспоминал семью, двоих детей, а может, своих учеников в школе? Сидящая рядом с ним Алена сложила руки на груди и так вжалась в диван, словно хотела исчезнуть. У нее осталась больная мать. Своя история была у каждого воспоминания о близких, о любимом деле, даже об опостылевшей работе не прекращались, их бережно перебирали, изо дня в день лелея надежду вернуться домой. Марк бы соврал, сказав, что ему есть по кому скучать, но он мог понять этих людей, и на обещания Ангуарда хотелось ответить громким смешком.

Аристократ так медленно, почти карикатурно, поправил манжеты рубашки, чем напомнил бойца, закатывающего рукава перед дракой.

– Увы, я должен сказать, что нам неизвестен путь в ваш мир. Сейчас вы здесь, это нужно принять и шагнуть навстречу, чтобы найти свое место. Я попрошу не перебивать меня, – он сделал выразительную паузу. – и послушать, что я собираюсь сообщить вам.

Марк посмотрел на стражей. Выражение лица Трива казалось таким каменным, что его можно было принять за посмертную маску. Зейн хмурился еще сильнее, чем обычно, и почесывал свой шрам – за этим движением он всегда прятал особо пристальное внимание. Даже Лаэм прекратил улыбаться и держался непривычно серьезного вида. На интерес, что скажет Ангуард, это не походило – скорее, они были охотниками, которые поймали зверя и следили, чтобы он не взбрыкнул. Знали, что хочет рассказать Тарна-Триаван, и ждали угрозы со стороны людей?

– В первую очередь, – чинно начал мужчина. – я должен сообщить, что вы являетесь единственными в нашем мире людьми.

Марк еще плотнее скрестил руки, от нетерпения пальцы задвигались быстрее. Он заставлял себя не ждать хорошего и готовился к любой правде. Не сказать, что эти слова по-настоящему удивили его, но обезоружить смогли.

– Мы же, – он указал на себя и медленно, будто с неохотой – на троицу стражей, – относимся к другим народам.

С дивана послышалось сухое:

– К каким?

Ангуард шагнул к говорящему. Рука легла на статуэтку ворона на каминной полке, еще более медленным, небрежным движением он смахнул с нее пылинку.

– Прошу вас, наберитесь терпения, – голос зазвучал настойчивее, но на лице застыла елейная улыбка. – Дайте нам немного времени, и мы объяснимся. Вы уже знакомы с представителями двух народов, и, как видите, внешне различий между нами и вами вовсе не много. Однако главное, о чем вы должны узнать – вы имеете способность к магии.

Ангуард выдержал паузу. В тишину пробрался вопрос Вадима:

– Чего?

Он сидел перед Марком, и тот видел, как подрагивают плечи парня, как он чуть ли не подскакивает на месте. В голосе разом прозвучали и радость, и надежда, как у ребенка, которому пообещали подарить на Новый год ту самую машинку, увиденную в витрине магазина.

Наверное, слова Ангуарда стали последней каплей, и вслед за вопросом Вадима раздался десяток фраз – недоверие, насмешки и одно высокомерное: «Ха!». В них осторожно закралась крошечная капля восторга. Вадиму вторил его сосед, и они, эти двое совсем молодых парней, так замахали руками, точно ждали, что с кончиков пальцев вот-вот сорвется огненный шар. Их голоса быстро утонули в общем рокоте: недоуменные люди не скупились на вопросы, а некоторые не побоялись отсыпать ехидных шуточек, на что Ангуард ответил поджатыми губами и снова поправил стопку книг, хотя и без того они лежали корешок к корешку.