– Я рад видеть тебя, – Кристоге благосклонно кивнул. – Обычно в это время библиотека пустует.

Даже днем сюда приходили немногие. Самым частым посетителем была девушка, которая зарисовывала потолок, расписанный изображениями незнакомых животных и птиц. Остальные читатели, всего двое или трое, быстро подходили к полкам, брали нужные тома и утыкались в страницы, не поднимая голов.

– Я хотел спросить, – Марк провел пятерней по волосам, зачесывая упавшие на лицо пряди. – Как в обществе относятся к передельщикам?

Кристоге со вздохом отложил книгу.

– Я скажу тебе так. Семьи тех, кого переделали, оплакивают их и проклинают судей и передельщиков. Точно так же они стали бы делать, если бы преступников казнили или отправляли на рудники. После войны мы оказались в печальном положении, и большинство понимают, что значит наша работа.

– А сами Переделанные?

– Многие ли преступники считают свое наказание справедливым?

Марк посмотрел вниз, на бесконечные книжные ряды, освещенные мягким янтарным светом ламп, и признался:

– В нашем мире такого нет, и я не знаю, как к этому относиться. Для меня переделка звучит ужасно, я не могу представить, что чувствует тот, кому вместо тела приделали звериное туловище.

В вопросе к Кристоге даже звучало что-то, похожее на надежду, хотелось услышать, что он все надумал, что его делают частью правильной системы – и афенор так и говорил, но уверенности от этого больше не становилось.

– Я не расскажу и не научу, что такое справедливость – каждый ищет свой ответ. Оставшись среди пепла и руин, мы шли на многое, чтобы поднять города, и не всегда в этом была честь, но мы знали, что на кону. Если перед тобой встал выбор, задумайся, что ты теряешь и что получаешь. Равенства между этим не бывает.

Впервые, пожалуй, искренне захотелось увидеть кого-то из людей, сесть рядом, поговорить. Спросить, что думает другой, что хочет делать. Подслушать верное решение, поступить так же – он остался один, и решения стоило принимать самому. Хотя принимать ли?

Марк сменил тему:

– Сколько жизней вы прожили? Расскажите об афенорах.

Кристоге откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу.

– Я видел, что ты читаешь не только данные мной книги. Неужели ты еще не узнал всего о наших народах?

– А разве эти книги здесь? Я не видел их. Их не убирали?

В голосе прозвучала злость, и Марк поспешил прикрыть ее растерянной улыбкой. Действительно, закончив с уроками магии, он брался за книги об истории, географии, биологии, но крупицы знаний приходилось доставать буквально из воздуха: Марк находил пустые корешки и вырванные страницы, пустующие места на полках и десятки книг, где факты тщательно прятали за ненужными описаниями.

– Ты всегда мог спросить меня, и я бы подсказал. Кроме того, по вторникам и пятницам приходит библиотекарь.

– Да, мог.

Кристоге сжал перед собой кончики пальцев и посмотрел на них:

– Позволь сказать, Марк. Если с детства пес привык к побоям, когда ему протянут руку, чтобы погладить, конечно, он укусит ее. Почему кусаешься ты? Я уважаю осторожных и рассудительных, но еще сильнее я уважаю деятельных. Ты можешь продолжить прятаться по углам, коситься на всех злым взглядом, но еще ты можешь сделать шаг навстречу, спрашивая и честно говоря о своих сомнениях.

Слова Кристоге звучали правильно, но доверия они вызывали не больше, чем все предыдущие. Да, афенор, казалось бы, говорит открыто, не дает обещаний и ложных надежд – и все же в его словах не слышалось жизни, их вымерили и тщательно просеяли, прежде чем озвучить. Та же ювелирная точность чувствовалась в движениях Кристоге – актер, превосходно знающий роль. И если сказать о сомнениях, он не даст ответов, а умело уведет в сторону.