Фатальное прикосновение Виктория Балашова

В голове у титулярного советника, следователя полиции Курекина Петра Васильевича царил хаос. Словно перед ним проскакали все четыре всадника апокалипсиса. А из Книги начали вычеркивать имя за именем.

– Что ж делается-то, Федь, – обратился он к своему новому помощнику, двадцатитрехлетнему Фёдору Самоварову. – И ведь людей убивают не последних в государстве российском! Скоро мне голову снесут и вышлют так далеко от столицы, что страшно подумать. Если мы с тобой ничего не нароем, то будем лаптем щи хлебать.

Федька крепко призадумался, но ответить начальнику было категорически нечего.

Дело, действительно, обстояло самым критическим образом. За последние два месяца – октябрь и ноябрь последнего года девятнадцатого столетия – в Москве убили пятерых. Цифирь считалась бы невыдающейся, однако не всё было так просто. Во-первых, убитые принадлежали к высшему обществу, что уже привлекало к ним повышенное внимание – газетчиков, обывателей и аж самого государя. Во-вторых, убивали их изощренно, обдуманно, во время светских мероприятий, а не абы как. В-третьих, путём нехитрых изысканий Пётр Васильевич обнаружил, что те же пятеро являлись членами одного из тайных обществ, расплодившихся в стране в ужасавшем следователя количестве.

Но общество обществу рознь. Литературные собрания разного толку доставляли полиции меньше всего беспокойства. Свингер-клубы или, положим, «Общество рыцарей винной пробки» вызывали резонанс, касавшийся нравственности и морали их членов. Тем не менее, по сравнению с политическими или религиозными они выглядели нашкодившими детишками. Вот религиозные, политические, масонские ложи – совсем иное дело. Часть из них, при обнаружении, запрещали. Кому пальчиком грозили, а кого и в ссылочку, в крепость, при полном разжаловании.

– Так вот убитые, – рассказывал малоопытному в подобных курьёзах помощнику Курекин, – принадлежали к тайному обществу «Хранители истины», которое, скорее, можно отнести к религиозным.

– Не знал о таком, ваше благородие! – воскликнул Фёдор, приехавший в Москву с Кавказа, где прослужил несколько лет.

Родился и вырос он в обнищавшем именьице в полнейшем захолустье, где о тайных обществах не слыхивали. И если слово «масон» в ругательном смысле изредка произносили, то к примеру «свингер» чем-то напоминало «свинью», однако Федя понимал, что не про животное речь. На службе он ума понабрался, и «Общество рыцарей винной пробки» не смущало. Но видать знаний всё же не хватало.

– «Хранители истины», Федь, не сказать, что мне самому ясны до конца. Буквально пару лет назад я уже сталкивался с ними по поводу убийства князя Гагарина. Основали общество в Европе. Да вся ж крамола оттуда, неудивительно. Существовали там когда-то тамплиеры. Тоже тайное сообщество. Потом их разогнали. Точнее скажем, поубивали. Но всех, как известно, не поубиваешь. Оставшиеся тамплиеры основали новое тайное общество. Да, Федь, народ неугомонный. У нас тоже: одних государевым указом закроешь, другие – тут как тут. Как грибы после дождя лезут… Так вот, эти разогнанные тамплиеры и основали «Хранителей истины».

– А чего они, вашблагородь, за истину хранят?

Пётр Васильевич вздохнул.

– Якобы есть у них несколько фолиантов. Я один, когда убийство князя расследовал, видал. Толстенная книга, в дорогом переплете. Весьма старинного свойства. В этих фолиантах, написанных на древнем языке, прописана история происхождения мира, всего человечества, прости Господи, Христа, а также изложение еще каких-то древних событий. Почему же, Феденька, хранителей сей книги упорно преследуют? А потому, Федюня, что в ней всё попереиначено. Все нормальные люди думают, что оно так, а там написано, что вот эдак.

На Федином лице, не знавшем пока морщин, вызванных тягостными раздумьями, отразилось полное замешательство. С другой стороны, он начал понимать, почему ополчились против членов тайного общества «Хранители истины». Ведь если тебя сызмальства учили, как выразился господин следователь, «так», то всяческие «вот эдак» могут вызвать отторжение в душе и некоторое негодование. Впрочем, метод, выбранный противниками иной теории происхождения мира, показался Феде крайним и, самое главное, противоречащим закону. Убивать негоже, следовало бы действовать путем убеждения и объяснения. Фёдор вспомнил отца, который не чурался и более сильными, и надо отдать должное, частенько более весомыми методами воспитания. Но нет, до крайностей не доходило…

– Продолжатели дела тамплиеров стерегут оставшиеся фолианты, как зеницу ока, – продолжал Пётр Васильевич. – Однако их враги тоже не дремлют. Самих хранителей истины пытаются изничтожить, а фолианты выкрасть.

– Понял, – кивнул Федя. – Наши трупы и есть хранители.

– Да, все пятеро. У нас к обществу относятся лояльно. Пока никакой бузы не затевали. Ведут себя смирно. В политику не лезут. Перекрещивать Русь в свою веру не собираются. А вот их враги, напротив, мутят воду, потому как желают похитить фолиант. Вроде, в Российской империи находится один. И на том благодарствуем. Кроме того, члены общества – люди заслуженные, в казну жертвуют, репутацию имеют незапятнанную. Среди убитых четверо мужчин и одна, Федя, женщина. За нее хлопочут отдельно. Потому как вдова, и к ней имел интерес человек при государевом окружении.

Труп первый

Елизавету Емельяновну Шунскую убили первой. Дело происходило на суаре у ее подруги – грузинской княгини Килиани. Княгиня в Москве имеет особняк, в котором любит принимать подруг, когда ее муж отправляется в англицкий клуб, куда женщинам вход воспрещен или уезжает в Грузию по делам насущным. В октябре, в ознаменовании начала сезона, княгиня пригласила к себе несколько дам из светского общества. Сначала вечер шел, как по маслу: подавали легкие закуски, вина и шампанское. Винами дом Килиани особенно славился – привозили грузинское, своё, и щедро им угощали гостей.

– Графиня Шунская – женщина образованная в высшей степени, – продолжал Курекин, одновременно разжигая трубку. – Училась в самой Франции. Но научили плохому. – Следователь усмехнулся. – Там она познакомилась с членами общества «Хранители истины».

– Простите, а дамы, что-с, могут быть членами? – удивленно спросил Фёдор, почитавший некоторых женщин существами привлекательными, однако сути новых веяний в плане их свобод не понимавший.

– Да. «Хранители истины» сделали поблажки в этом смысле слабому полу. Какие-то у них были на то резоны. То ли господ не хватало, то ли еще какой казус вышел. Вернемся к несчастной Елизавете Емельяновне. В Парижах познакомилась она с будущим мужем. Тут вышло удачно. Он работал в посольстве, представлял интересы государства российского. Был обеспечен и, говорят, недурён собой. Когда после обучения Елизавета Емельяновна вернулась в родные пенаты, её ухажёр приехал вслед за ней и просил у батюшки приглянувшейся девицы ейной руки. А чего не согласиться? Батюшка дал свое благословение. К сожалению, вскоре муж Елизаветы Емельяновны скоропостижно скончался после тифа, коим заразился в каких-то наших окраинных землях, где пребывал по высокому поручению. У вдовы остались дома графа, титул, знакомства и горечь ранней утраты. Но вскоре за ней начал ухаживать мужчина из ближайшего окружения государя, поэтому все полагали, что в ближайшем будущем графиня забудет печали и обретёт новое счастье.

– Получается членство в обществе ее погубило?

– Получается погубило. До поры до времени суаре продолжалось беспрепятственно. В какой-то момент объявили выступление итальянского тенора с ариями из итальянских же опер. Словно у нас своих нет. Дамы перешли в другую залу, где подготовили сцену и расставили стулья. По обыкновению, слуги во время песнопения разносили вина. Не сидеть же гостьям скучая, когда одна забава – веером обмахиваться. И вот, вдруг, графиня роняет бокал и падает на пол!

– Убили супостаты! – вскрикнул Федя.

– Сначала не поняли, что стряслось. Вызвали доктора. А тот и говорит: «По всему видать, что цианидом отравили. Вызывайте полицию». Вызвали. Отравленным было вино в бокале графини. Уж тут какая приключилась истерика у остальных дам и у хозяйки дома! Но с вином, оказалось, все было в порядке – яд обнаружили только в бокале графини Шунской. Отравителя не поймали. Как выяснилось, некий человек переоделся в официанта и лично подал бокал графине. А после скрылся.

Труп второй

Барон фон Гольштейн умер через неделю. Александр Карлович происходил из знатного датского рода. Его дед и отец были членами общества «Хранителей истины», поэтому ему членство перешло по праву наследования по мужской линии. Барон пришел на карточную игру в гости к своему другу штабс-капитану Свешникову. Если у княгини на суаре присутствовали одни дамы, то у Свешникова одни господа.

– Мужчины довольно много пили, не гнушаясь водочки. Закусочка была на русский манер, так как хозяин происходил из купеческой семьи и предпочтения имел простые, инородную кухню категорически не признавая. С чем я лично согласен. – Пётр Васильевич закряхтел и полез в шкаф. – Есть захотелось. Давай, Федь, присоединяйся. А то неизвестно, когда домой попадем.

Росту следователь был ниже среднего, с бородкой клинышком. На голове сияла большая лысина, которую часто почитали за признак большого ума. Знающие люди обнаруживали определенное сходство во внешности титулярного советника с неким господином Ульяновым. Однако если Курекин пытался всеми силами наводить порядок в отчизне, то Ульянов, напротив, сеял смуту. Впрочем, отличия на этом не заканчивались…