Когда солнце поднялось выше, туман рассеялся, и пейзаж вновь приобрел привычные очертания. Я был поражен увиденной мной картиной. Это привело меня к мысли, о том, что мир может оказаться совсем не таким, каким я себе его представляю.

Моя сестра категорически отказалась высаживаться на берег, под предлогом того, что ей надо готовить еду. Она осталась на яхте вместе с капитаном, а все остальные, в два приема, переправились в надувной лодке на остров. Изначально мы планировали оставить на корабле вахтенного, но Иван Гаврилович категорически отказался от этого предложения. На всякий случай мы захватили с собой ружья, а Николай взял с собой складной спиннинг.

Никаких судов поблизости не обнаружилось, но на берегу, неподалеку от места высадки мы увидели останки тюленей, с которых охотники содрали шкуры. Над окровавленными тушами с пронзительными криками носились чайки. Что и говорить, это была неприглядная картина!

Осмотрев остатки воинской части, когда-то расположенной на побережье, мы разбили лагерь, в котором под охраной Анатолия, оставили Полину и Дениса. Николай, Эдуард, и я, погрузились в лодку, и воспользовались утренним приливом, чтобы попасть в озеро «Большое», сообщающееся с морем узким проливом.

– Такие озера называются лагунными, – пояснил нам Эдуард.

Николай завел подвесной двигатель, и мы двинулись к устью реки Оленья, до которого было немногим более десяти километров. Утренний туман начал рассеиваться. Географ без конца щелкал фотоаппаратом, снимая живописнейшие окрестности озера.

– Просто удивительно, – восторженно заметил он, прихлопнув на щеке очередного комара, – как природа может расцвести за какие-то два-три месяца вегетационного периода!

Количество кровососов вокруг нас сильно увеличилось, и нам пришлось применить специальный крем для защиты. Пока мы с Эдуардом любовались пейзажами, Николай безрезультатно забрасывал свою удочку. Я уже собирался пошутить над ним, но в этот момент блесну схватила большая рыба.

– Бог ты мой, это же радужная форель! – удивился я.

– Здесь эту рыбу называют микижа! – сказал Николай. До нашего возвращения, он сумел поймать еще несколько рыбин. Уха была обеспечена.

Мы успели вернуться назад задолго до наступления темноты.

Толик сложил костер из плавника, и вскоре мы сварили уху. После еды я с удовольствием закурил, думая о том, что мой приятель был тысячу раз прав, когда звал меня сюда. Где еще я смог бы увидеть такую красоту?

– Что-то нам не попалось ни одного медведя, – заметил я, усаживаясь на большой камень, и выпуская дым колечками.

– А ты что, хотел бы их увидеть? – засмеялся мой приятель.

– Ну, ты же столько о них рассказывал! Мне будет жаль, если я его не встречу.

– А ты оглянись!

Я оглянулся, и мне стало страшно. Совсем недалеко, метрах в двухстах от нас, по пляжу шел довольно большой, как мне показалось, зверь.

– Он же идет в нашу сторону! – испугавшись, я схватился за ружье. Толик передернул затвор карабина, досылая патрон в ствол. Денис застыл на месте, как каменное изваяние, а Эдик никак не мог вставить объектив в байонет камеры. Его руки тряслись от волнения.

– Только не вздумайте стрелять, – предупредил нас Николай. – Смотрите внимательно. Сейчас вы медведю вовсе не интересны, он идет в ту сторону, где лежат тюленьи туши!

Полина вытащила из кармана свой смартфон, вызвав этим жестом усмешку охотника:

– Ты хочешь позвонить в службу спасения?

Не обратив на слова Николая никакого внимания, девушка спокойно сделала несколько фотографий, и я пристыжено опустил ружье на камни.

«Неужели девчонка оказалась хладнокровнее меня?» – эта мысль была мне неприятна, но в итоге я успокоил себя, решив, что Полина просто не до конца оценила серьезность ситуации.