Трясущейся рукой ставлю ее обратно. Это уже ритуал, который я совершаю с особой бережностью. Все в семье знают, что им запрещено прикасаться к этой кукле. Наверное, Ханс и Рикке догадываются, что она из себя представляет, если не знают наверняка, а детям, в целом, глубоко плевать на подробности, но мой запрет соблюдают все беспрекословно. Несмотря на все, что с ней связано, я дорожу этой игрушкой и не могу допустить ее поломку. Сам себя уверяю, что это нормально, ведь она – моя история, и я хочу ее сохранить, чтобы всегда помнить, через что я прошел, но иногда все равно сам сомневаюсь, не спятил ли я, раз так бережно отношусь к его работе.

Отбросив рюкзак в сторону, сажусь за компьютер. Он уже включен, я вообще редко его выключаю, чем, однозначно, раздражаю отчима, впоследствии оплачивающего счета за электричество. Среди многочисленных отрытых в браузере вкладок меня интересуют две – новостной сайт с жертвами неизвестного серийного убийцы и официальный список семей, которые лишились своих детей из-за него. Конечно, я пролистывал эти записи уже сотни раз, а мое ДНК сверяли со всеми родителями – даже теми, кто уже давно признал своего сына в очередном найденном без признака жизни ребенке – но меня это не останавливало. Быть может, в какой-то момент поступит информация об еще одних, у которых по любому найдутся причины такого длительного бездействия. И тогда я, наконец, вернусь домой. К себе домой. Но и в этот раз среди многочисленных мужских и женских имен я не нахожу ни одного нового. Это удручает, но не лишает надежды. Переходя на информационный сайт, созданный чуть ли не в начале всей истории с похищениями одним помешанным отставным офицером, я в который раз напоминаю себе, что пробегусь лишь по новым записям. Едва ли какой-либо здравомыслящий человек захотел бы копаться на этом сайте долго – стоит немного в него углубиться, как перед тобой в свободном доступе откроется целая галерея, задокументировавшая всех жертв в еще живом и последнем их виде, их родителей, наверное, в самый тяжелый момент, и еще много различных статей, которые, однако, так и не привели к ответу на главную суть создания сайта – кто же убийца?

Знакомые лица смотрели на меня с экрана. Это неудивительно – я просматривал их фото ежедневно, с того момента, как приехал сюда, и с того же самого момента не было ни одного нового инцидента. Все герои на этих фотографиях – мальчики от четырех до двенадцати лет. Во всех доступных отчетах был отмечен и другой фактор, связывающий всех жертв. В целом, к нему можно прийти и без помощи специалистов, ведь по фотографиям и так все очевидно – все дети были действительно симпатичны. Лишь некоторые выбивались по своей национальности, но в основном это были дети европейской внешности. Чаще всего со светлыми глазами и темными волосами. Даже неудивительно, что я тоже привлек его внимание… И вот новая фотография, и я чувствую, как встает ком поперек горла, а по телу проходит нервная дрожь. Я уверен, что ранее не видел этого ребенка. На фотографии однозначно новый мальчик. Понимание ситуации приходит также быстро, как и неконтролируемый тремор. Мои руки едва овладевают мышкой, чтобы свернуть проклятую страницу. Я встаю со стула, не в силах прекратить трястись. Мои глаза уже намокли, а в голове блуждает единственная мысль – я не в безопасности. Наверное, именно она толкает меня спуститься на первый этаж к остальным членам семьи. Уже на последних ступеньках я слышу, как ахает Рикке на фоне безэмоционального дикторского голоса. Завернув за угол в гостиную, мой взгляд сразу же падает на телевизор. Вперемешку с небольшим видеорядом на весь экран выползает та самая фотография, и ведущий незамедлительно сообщает имя пропавшего.