Войдя в холл консульства, они столкнулись с однокурсниками Тео. Другие китайские студенты из Сорбонны были из богатых семей, только они могли позволить себе отправить сыновей за границу. Молодые люди с энтузиазмом поприветствовали Анри и Тео, а вот увидев Полин, изумились. Она встречала их раньше и сейчас удалилась при первой возможности. Полин прогулялась по длинному коридору роскошного особняка в стиле бель-эпок[30], окруженного ухоженным садом.

Среди позолоченных зеркальных рам и хрустальных люстр мебель и декоративные украшения консульства демонстрировали лучшие образцы китайского искусства. В фарфоровых урнах, покрытых глазурью с изображением драконов и фениксов, располагались орхидеи и папоротники. Пара позолоченных мраморных львов охраняла подножие изогнутой двойной лестницы; по случаю праздника на огромном шелковом гобелене, задрапированном в бельэтаже над вестибюлем, была вышита сцена из легенды о Чанъэ. Облаченная в бело-золотые одежды, она взлетала к луне, вышитой серебряной нитью.

Людей в консульстве стало больше – как французов, так и китайцев. Гостей любой национальности. Полин напомнила себе, что это торжество выполняет дипломатическую функцию. Оглянувшись на вестибюль, она с облегчением увидела, что Тео и Анри отделились от остальных молодых людей.

– Давайте поднимемся наверх, – предложил Анри. – Я ненавижу толпы, если только там не происходит что-то, о чем я могу написать. Например, бунт или забастовка.

– Тот мужчина смотрит на нас, – сказала Полин, обратившись к Тео, когда они последовали за Анри. – Почему он кажется мне знакомым?

– Думаю, он был с нами на корабле, – ответил он, быстро оглядевшись, – но я не уверен. Много лет прошло.

Изогнутая мраморная лестница вела к большому мезонину, откуда открывался вид на первый этаж особняка.

– Столько людей на нас смотрят, – прошептала Полин, поднимаясь по лестнице. – Ненавижу это. Почему они так ведут себя?

– Здесь очень мало китайских девушек, – пояснил Тео. – Вот поэтому они и глазеют на тебя.

Анри распахнул одно из французских окон, и они вышли на большой балкон, который тянулся почти по всей ширине особняка. Они втроем стояли у каменных балюстрад балкона между высокими терракотовыми урнами, обвитыми плющом. Внизу, в саду, на деревьях висели яркие красные фонарики, золотые кисточки которых трепетали при каждом дуновении ветерка. Ворота, ведущие к извилистой подъездной дорожке, были распахнуты, и сопровождающие помогали гостям выйти из автомобилей и карет. Полин узнала в нескольких из них клиентов «Пагоды».

– А вот и мадам Чан, – произнес Анри, указывая на женщину, выходящую из машины. – Это жена заместителя госсекретаря Чана. Поговаривают, у нее роман с его клерком. Очень по-французски, не находите?

В поведении мадам Чан не было ничего, что могло бы навести на мысль о ее возможной неловкости из-за скандала. Изысканная прическа прибавила ей несколько сантиметров роста, и она уверенно шла по вымощенной дорожке рядом с мужем. Великолепные меха были накинуты поверх модного вечернего платья из китайской шелковой парчи.

– Наверное, заместителю госсекретаря Чану следовало оставить жену дома в Китае, – заметил Тео. – Когда мы только приехали в Париж, сотрудники консульства не брали с собой ни жен, ни дочерей.

– Так было раньше. Во времена старой империи, – проговорил Анри. – Многие жены новоиспеченных дипломатов говорят на европейских языках, поскольку посещали иностранные школы в Китае или даже учились за границей.

– Что насчет тебя, Анри? – поинтересовалась Полин. – Ты изучал французский язык в миссионерской школе, а другие языки знаешь?