В виду отсутствия опыта женские бюсты лейтенанту в работе не мешали. Конечно, старший коллега это заметил.

– Я так подозреваю, сейчас в ваших академиях про сбор доказательств не очень много рассказывают. Больше, наверное, про устройство электрошокера? – недовольно проворчал майор.

– Да, про электрошокер рассказывали! – охотно подтвердил лейтенант. – Электрошокер – царица доказательств!

– Вот я и вижу… Погоди, а почему царица? Электрошокер же мужского рода?

– Да, мужского.

– А царица – женского.

Лейтенант ненадолго задумался.

– Точно, женского… – Он кивнул на фотографии на столе. – И она – женского. Вы думаете, какая-то связь? Я пока не улавливаю…

Майор сгреб фотографии со стола, засунул в папку и протянул ее лейтенанту.

– Потом уловишь. Значит, так… Я в управление. А ты опроси еще кого-нибудь. Уборщицу, например. Уборщицы всегда что-то знают. Если в управлении не встретимся, вечером мне домой позвони. Папку не потеряй – здесь все свидетельства по делу. Ясно?

– Ясно, товарищ майор! Уборщицу опросить, папку не потерять!

– Правильно. Не перепутай только.

– Нет, не перепутаю, товарищ майор. Я же не смогу опросить папку.

– Да сможешь, если постараешься. Потому и говорю: не перепутай!… Ладно, увидимся.

Майор отвернулся и тяжело вздохнул.

Нельзя сказать, что дело об убийствах продюсеров взбудоражило город. Но там, где надо, о нем знали, поэтому даже без широкого общественного интереса оно имело все основания заслужить почетное звание: «резонансное». И успешное расследование вполне могло увенчаться той самой, второй звездой на погон. Вот только в напарники майору дали недавнего выпускника. Бьющее фонтаном служебное рвение лейтенанта старшего коллегу не впечатляло. Более того, майор очень подозревал, что в академии лейтенанта обманули и вместо багажа знаний выдали пустую тележку, а вся каша, которую он съел в курсантской столовой, не покинула организм положенными физиологическими путями, а прочно осела в его голове.

Уборщица, несказанно воодушевленная произошедшими в офисе событиями и временным отсутствием контроля, ушла по магазинам и вернулась только через два с половиной часа. Поэтому в управлении лейтенант майора уже не застал. Он уединился в рабочем кабинете и уселся писать отчет о проведенных мероприятиях.

Работа затянулась, и, когда усердный начинающий сыщик добрался до дома, в котором жил майор, совсем стемнело. Даже в окнах дома не было света.

Он щелкнул зажигалкой, пытаясь разглядеть цифры кода на двери подъезда, но дверь распахнулась сама. В темном проеме неясно обозначился человеческий силуэт.

– Добрый вечер, товарищ майор! Давно меня ждете? – обрадованно проговорил лейтенант. – Темень какая – не разобрать ничего!

Рука в черной перчатке протянулась к папке. Лейтенант хитро улыбнулся и спрятал папку за спину.

– Нет, товарищ майор. С вас причитается. Мне уборщица такого про всех рассказала! Коньяк, не меньше… – и на всякий случай добавил: – Это я шучу так.

Но товарищ майор, или кто бы это ни был, шутку не понял и разозлился. В грудь лейтенанта врезался шнурованный черный ботинок армейского образца. Удар был сильным: лейтенант отлетел метра на два назад, ударился головой о скамейку и сполз на землю.

От стены дома отделился человек, одетый во все черное и с черной балаклавой на голове. Рука в черной перчатке подняла папку, лежавшую у двери.

Человек в черном двинулся вдоль стены и растворился в темноте.

На город поспешно надвигалась припозднившаяся весна. Снег стаял повсеместно: даже в самых затененных уголках, где еще недавно можно было заметить небольшие грязно-серые сугробы, остались лишь пятна черной, подсыхающей земли. Солнце нагрело не только асфальт, здания и деревья, но и горожан, которые дружно сняли унылые пальто и зимние куртки и перешли на яркий летний гардероб.