Тут я поднял взгляд и увидел, как в первые ряды выдвинулись люди, которые что-то быстро строчили на бумаге, вроде называемой здесь папирусом.

– Хотя, если хотите… – я задумчиво обвёл всех взглядом, – мешать вам не буду.

Тут многие затрясли головами, а верховный жрец Птаха склонил голову.

– Никто в здравом рассудке не будет навлекать на себя гнев Амон-Ра.

– А, вы его две ипостаси уже тут соединили? – я понял, что не совсем разобрался тогда в объяснениях Маши.

Верховный жрец судорожно кивнул.

– Ну, отца не понять, то один свой аватар использует, то другой, так что правильно делаете, – попытался съехать я со скользкой для себя темы, – главное, жертвы вовремя приносите, и он будет доволен.

– Я обязательно пошлю сообщение верховному жрецу Амон-Ра в Фивы, чтобы он провёл ритуал большего жертвоприношения, – на полном серьёзе ответил мне собеседник.

– Тогда всё, все занимаются своими делами, делаем вид, что ничего не произошло, – я сделал жест руками, выгоняя всех вон.

Люди тут же заторопились и вместе с верховным жрецом очистили помещение, вместо них ко мне подошли ближе Бенермерут и тот парень, имени которого я не знал. С ними вошли ещё четыре молодые рабыни, принеся глиняные кувшины с тонким горлом и небольшие пиалы, красиво украшенные разными рисунками.

– Царь обычно в это время начинал праздновать окончание дня, – осторожно сказал мужчина, опускаясь рядом.

– Будем делать то же самое, – подтвердил я, – только давайте сначала познакомимся. Меня, как вы уже знаете, зовут бог Монту, а вас?

– Бенермерут – воспитатель и наставник его величества Менхеперра Тутмоса III, – представился он и показал пальцем на молодого: – Друг царя, его величества Менхеперра Тутмоса III, Меримаат, сын визиря Усерамона.

Рабыни стали наполнять пиалы вином, при этом трижды разлив его, но на это никто не обращал внимания, руки у обоих мужчин так же тряслись, как и у них. Они неискренне провозглашали здравницы царю, то есть мне, и выглядело это крайне натянуто. На пир наше действие ну никак не походило, к тому же вино было невкусным, мне абсолютно не понравилось.

– Скукота! – наконец моё терпение лопнуло, и я знаком велел рабыням выметаться, что они с радостью и сделали.

– Чем ещё царь занимался? – обратился я к своим собутыльникам.

– Стрельба из лука, езда на колеснице, – заикаясь, сказал парень.

– Идём, научите меня всему этому, – я поднялся на ноги, – а то я от скуки помру после таких пиров.

Они тут же поднялись и пошли показывать мне дорогу, к нам присоединилось почти двадцать человек охраны и четыре писца. Кучу людей, которые смотрели нам вслед и шушукались, я постарался игнорировать. Стрельбище оказалось тут же, просто возле стены, но с другой стороны дворца, от которой мы приехали. Там стояли слуги с разного размера луками, а также пучками стрел, дальше на расстоянии находились мишени из тростника, вкопанные в землю. Меримаат подошёл к одному из слуг, взял у него небольшой изогнутый костяной лук, похожие я видел в музеях, в секциях, посвящённых кочевым народам, и протянул его мне.

– Лук царя.

Я взял его в руки, попробовал натяжение, которое оказалось для меня ерундовым, и вернул его обратно.

– А что получше есть?

Тот побледнел и бросился к ещё одному, принеся мне изогнутый в обратную сторону, даже с виду мощный составной лук.

– Его, к сожалению, никто натянуть не может, – пролепетал он, – а два человека с трудом могут надеть тетиву.

Протянув руку, я сам, охреневая от происходящего, взял лук в руку, во вторую мне подали толстую тетиву, и я с огромным трудом, но не показывая этого для окружающих, изогнул его в нужную сторону и надел тетиву, уперевшись ногой в один из рогов. Опыта у меня в обращении с луками, разумеется, не было, я если и стрелял, то пьяным на пляже, тут же тело словно само всё выполняло, как это было нужно.