– Ладно, что со вторым вопросом? – поинтересовался я.

– Всё готово, мы выдвинемся по первому слову твоего величества, – ответил он.

– Тогда сегодня у меня состоится разговор с Хатшепсут, и, если она согласится с моими требованиями, завтра готовься выступать. Путь у тебя будет неблизким.

– Я понимаю это, мой царь, – Неси склонил голову, – но товаров и, главное, золота достаточно, чтобы выполнить приказ твоего величества.

– Тогда договорились. Если разговор пройдёт в нужном ключе, Хопи найдёт тебя вечером.

– Слушаюсь, мой царь.

– Неси, – я внимательно посмотрел на него, – я надеюсь, ты понимаешь, что всё, что ты делаешь на моей службе, идёт тебе в зачёт? Ты не всю жизнь будешь бегать с копьём наперевес.

– Мой царь, – темнокожий воин низко поклонился, – я надеюсь, что моя служба будет полезна твоему величеству.

Я достал из шкатулки специально выделанный и подготовленный лист из кожи, на котором были оттиснуты иероглифы, а также моё полное имя, обведённое картушем.

– На крайний случай посольские грамоты от меня, если совсем уж прижмут.

Он принял драгоценность и благодарно поклонился.

– Всё, теперь иди.

– Мой царь. – Нубиец вышел из комнаты.

После его ухода время потекло медленно, но я всё равно был занят тем, что слуги Усерамона готовили меня к посещению дворца. Тело нужно было хорошо вымыть, побрить, накрасить, переодеть во вкусно пахнущую одежду. На всё это и ушло оставшееся перед встречей время, когда за мной явился Усерамон, также отлично одетый.

– Твоё величество готов? – поинтересовался он у меня.

– Едем. – Я поднялся со стула, отогнав жестом служанку, которая попыталась надеть на меня калиги. С этим я прекрасно справился и сам.

Обрастая охраной, мы вышли во двор дома и встали на колесницы. Я в свою с Усерамоном, Бенермерут был возницей у Рехмира. Выезд за границы ворот сразу вызвал радостные крики и вопли народа, который до сих пор не разошёлся, и пришлось, чтобы их не давить, остановиться на пять минут и произнести небольшую речь, в которой я поблагодарил своих верных подданных и пообещал заботиться об их процветании и дальше.

Вырвавшись наконец из толпы, мы ускорили коней и вскоре подъезжали ко дворцу, где нас ждал шикарный приём. Сотни меджаев, слуг, рабов встречали меня у дороги, предлагая сменить колесницу на носилки, но, видя, что их всего две, я отказался и въехал в дворцовый сад прямо на колесницах, вызвав этим шок у встречающих меня сановников.

Дорога не была такой же широкой, как на улице, так что пришлось двигаться друг за другом, сгоняя с уложенной каменными плитами проезжей части придворных и слуг, которые встречались на пути. Им ничего не оставалось, кроме как отходить в траву. Остановив колесницу уже непосредственно перед входом, я спрыгнул с неё, помог Усерамону спуститься и, окружаемый охраной, пошёл ко входу в холл дворца, где меня уже ждали десяток сановников. Визирь тихо сказал, что они все преданы Хатшепсут.

Когда я подошёл ближе, они нехотя опустились на колени, но по их лицам было отлично видно, что делают они это, скорее всего, по личному приказу Хатшепсут, поскольку в ином случае явно удостоили бы меня максимум поклонами.

– Твоё величество Менхеперра, – произнёс знакомый мне Сеннефер.

– Моя будущая жена ждёт? – спросил я, и его лицо снова дрогнуло, будто я его пнул.

– Его величество Хатшепсут ожидает его величество Менхеперру, – ответил он хмуро.

– Носилки нам не нужны, – я кивнул на приготовленный для меня предмет, – мы быстрее дойдём пешком.

– Как прикажет твоё величество, – поклонился он.

Советник повернулся и в сопровождении остальных молчаливых царедворцев отправился вперёд, показывая дорогу, а я, Усерамон, Рехмир и сопровождающий нас Танини – с полным набором письменных принадлежностей, гигантской стопкой листов папируса и круглыми от страха глазами – следовали за ним. Перед выездом его пришлось застращать, намекнув, что с ним будет, если хоть слово или лист из того, что будет озвучено на переговорах, узнает кто-то из посторонних. Предварительно я с ним, конечно, разговаривал, мне он показался пугливым, но честным малым, поэтому выбор и пал на него для этой встречи. Требовался кто-то, кто будет записывать результаты переговоров и с нашей стороны, не уважаемым же людям, как я или визирь, пачкать руки в чернилах.