– Мне приходится палкой вести воинов в атаку, – признался ещё один, – люди не хотят умирать от руки бога. Слухи о его перерождении распространились уже среди всех простых воинов. Они боятся за своё посмертие.

– Какой тогда выход, вожди? – снова переспросил старший за столом, но ответа не было. Гнева бога теперь боялись все.

– Мой царь! – в шатёр с утра забежал Меримаат с радостным криком.

– Ну чего ты орёшь? – недовольно поморщился я, ещё толком не проснувшись, но это никак не смутило молодого парня.

– Твоё величество! Ты должен срочно это увидеть сам! – широкая улыбка не сходила с его губ.

Видя, что он от меня не отстанет, я оделся и, зевая, отправился с ним на стену. Там уже стояло большое количество воинов, которые при моём появлении стали опять орать мне здравницу, потрясая оружием в воздухе. Явно случилось что-то неординарное. Что конкретно я понял, когда поднялся наверх и встал рядом с Ментуиуи.

– Мой царь, – он первым делом низко мне поклонился, а затем показал рукой на сворачивающийся лагерь нубийцев, – на рассвете треть войска снялось с лагеря и ушла. Сейчас стали собираться и все остальные.

– Парламентёров не было? – поинтересовался я, зевая.

– Нет, мой царь, – отрицательно покачал он головой.

– Тогда это, конечно, приятно, но не сильно поможет нам, город всё ещё не взят, – ещё шире зевнул я, оставаясь спокойным.

Моё поведение прямо его потрясло.

– Твоё величество! – возмутился он. – Я не знаю примеров, когда таким малым количеством войска кто-то побеждал столь сильного врага! Об этой победе должны узнать все!

– А, – отмахнулся я, поскольку и так знал, что моя тактика изматывания тылов должна была сработать, а с голой жопой они не могли взять наш укреплённый лагерь, так что ситуация была ровно такая, какую я и планировал. И даже в какой-то степени было плохо, что они уходили обратно в свои города, ведь теперь их оттуда придётся как-то выковыривать. О чём я и поведал своим военачальникам, заставив их выпучить на меня глаза.

– Царь Менхеперра, – Иамунеджех упал на колени и протянул мне руки, – мы убили триста врагов! Захватили оружие! И всё столь малыми силами, что мне никто не поверит, если я об этом расскажу! Я не понимаю, как можно быть недовольным подобными великими свершениями!

После его слов кругом попадали на колени все остальные воины, а я всё ещё не понимал, что тут великого произошло. Никакой битвы ведь, по сути, не было, мы просто отбили несколько атак, находясь в укреплённом лагере, а тактика перерезания поставок провизии напрашивалась сама собой.

– Пойду позавтракаю, – зевнул я и повернулся, слезая со стены. Не слыша, как Иамунеджех в отчаянии тихо сказал, когда я уже спустился вниз.

– Какими же огромными армиями тогда он командовал, если все наши битвы ему кажутся столь незначительными?

***

В полдень, поевший и отдохнувший, я вернулся на стену, чтобы увидеть, что лагеря сборного войска нубийцев больше не существует – город остался с нами один на один.

– Гонцы от Менхеперресенеб были? – поинтересовался я у Иамунеджеха.

– Нет, мой царь, последний был три дня назад, сообщил, как ты помнишь о сожжении целой пристани с тридцатью лодками проклятых нехси.

– Это он молодец, – повторил я, – правильно понял мой приказ.

– Иамунеджех, ты лучше его знаешь, чем я. Что можно ему подарить такое, чему он будет больше всего рад?

Воин задумался.

– Менхеперресенеб – честолюбивый человек, которому больше всего нравится общественное признание, чем сама материальная награда, – наконец ответил он, – так что мой совет, любую награду, которую захочет дать ему твоё величество, лучше вручать при большом стечении людей.