– Можете сесть, – напомнил помощник редактора.

– Постою, – повторила Хэлла.

Наконец дверь кабинета открылась, и оттуда вышел молодой мужчина в твидовом костюме, с коротко постриженными иссиня-черными волосами. Проходя мимо, он ненадолго задержал взгляд на Хэлле, но быстро отвернулся и скрылся в коридоре.

– Кто там еще топчется? – Недовольный тон главного редактора «Интивэя» невозможно было спутать ни с каким другим.

– Добрый вечер, мистер Гловер, – Хэлла вошла внутрь, прикрыв за собой дверь. – Я сделала несколько снимков и зарисовок для статей по Клоаке.

– Давай уже, – Гловер нетерпеливо постучал по столешнице перед собой.

Хэлла положила перед ним больше двух десятков листов. Она подготовила несколько изображений улиц и домов, а также одной таинственной фигуры, которую потребовали дорисовать. Очевидно, в редакции собирали материал о том, кого ночью в Клоаке застала и сама Хэлла. Интересно, они уже в курсе, что она стала свидетельницей? Или для них Фантом пока еще оставался загадочным призраком, скитающимся по Клоаке и обворовывающим случайных аристократов?

– Это неплохо, Хелен, – редактор отложил одно из последних изображений.

Хэлла поморщилась. Она не знала, в чем проблема Гловера запомнить ее имя, но шла их седьмая встреча, а он так и не смог произнести его правильно. Вначале это еще можно было списать на его рассеянность, однако теперь, когда рисунки и изображения были крупно подписаны, Гловер упорно звал ее «Хелен». Вероятно, редактор имел дурную привычку проявлять неуважение к новичкам таким образом. Но… Подобное побеждается подобным…

– А тут даже хорошо, Хелен.

– Спасибо, мистер Гувер, – мило улыбнулась Хэлла, с удовольствием наблюдая, как вытянулось лицо редактора. Он удивленно посмотрел на нее из-под очков, не скрывая раздражения. Прекрасная вышла бы картина для почетного места в галерее.

– Ничего не перепутали?

– Я так же точна, как и вы.

– Что ж, мисс Апат…

Ого! Какая официальность. По крайней мере, не перепутал фамилию.

– Эти две я выкуплю, деньги получите после выпуска, как обычно.

– Благодарю, мистер Гловер, – ответила Хэлла, забирая свои работы. Выкупленные она, по обыкновению, относила помощнику. – До свидания.

Редактор что-то буркнул в ответ. Хэлла же наконец вышла и остановилась у стола помощника, имени которого до сих пор не удосужилась запомнить… Ну вот, а сама корила Гловера!

– Что стоите? Все так плохо, ничего не взял и теперь будете молить меня замолвить за вас словечко?

От чужой грубости резко перехотелось заниматься самобичеванием из-за забывчивости.

– Отнюдь, две работы ему понравились, – Хэлла использовала все остатки своего обаяния, которое подрастеряла, сменив платья на строгий костюм, а длинные подвитые локоны на короткую мальчишескую стрижку. – Однако вы так заняты, без сомнения, важными делами! И я подумала, что могла бы сама занести работы журналисту, чтобы лишний раз не тревожить вас. Только скажите, какая комната и стол.

Помощник подозрительно сощурил глаза, оглядывая Хэллу. Но, в конце концов, он видел ее уже несколько раз, а она и без того могла свободно разгуливать по коридорам редакции и офисным помещениям. Пакостей от нее можно было не ждать, а потому помощник лишь утомленно вздохнул и буркнул:

– Вторая комната, стол в конце, у окна. Зовут Теодор Дин.

Хэлла коротко кивнула. Нужное помещение она нашла быстро. Пять столов расположились у дальней стены, пять у окна, а между ними – неширокий проход, ведущий от шкафов с утрамбованной бумагой ко входу.

Никто из журналистов даже не взглянул на замершую в проходе гостью. Она же сжимала рисунки с такой силой, словно впервые шла на собеседование, где предстояло доказать свою полезность. Сглотнув вязкую от волнения слюну, Хэлла наконец двинулась вперед. Ей аккомпанировал оркестр из стука клавиш печатных машинок, негромких переговоров и шуршащей бумаги.