Отыскать главные места для встреч было нетрудно, так все они находились в считаных метрах друг от друга. Бар у статуи, которым заправляла китаянка и в котором встречались за аперитивом в шесть вечера. Стильная Pasticceria Ratti напротив. Пицца-пиво-закуски-кафе-бар Speedy за банком, где собирались люди постарше. И бар Pesa в западной части площади, ближе к аллее, ведущей к кладбищу.

Люди отвечали мне так же, как и в Мирандоле: задумчиво щурились, словно стараясь вспомнить прошлое, однако в их памяти остались лишь обрывки этой истории. Казалось, что я знал о деле больше них. Все слышали о семье Ковецци, а некоторые помнили, что там был как-то замешан местный священник, некий дон Джорджио – и на этом все. Я не мог поверить, что столь масштабную историю, особенно в городке с населением всего 4000 человек, так легко забыть. Неужели все и правда не считали произошедшее чем-то выдающимся? Или же они притворялись, не желая говорить об этом?

В конце 1970-х, когда Романо Гальера приехал в Масса-Финалезе, это была небольшая, но быстро развивающаяся деревня. Фабрики рядом с Моденой росли, и им были нужны работники. На мясокомбинате Беллентани на окраине города было полно рабочих, но всем нуждающимся в работе могло найтись место.

Романо был человеком с крупным носом и пронзительными голубыми глазами, невысоким и худым, отчего его широкие и грубые руки казались взятыми с чужого тела. Из-за того, что в детстве у него был сколиоз, который не лечили, у него остался горб. Он родился в 1937 году, на ферме недалеко от Массы в Пилястры-ди-Бондено – несколько домов в полях на границе между Эмилия-Романья и Ломбардией, – и рос в небогатой семье, деля дом с матерью и двумя сестрами.

Он был тихим мужчиной, даже редко сквернословил и совсем не пил, но без вредных привычек все же не обошлось – курил сигареты без фильтра одну за другой. Вся его жизнь была словно одна большая сигарета, которую он курил взатяжку, не оставляя ничего на потом. Романо не хотел стабильности и постоянной работы, ничего не планировал и не откладывал. Все деньги он тратил сразу же или проигрывал в карты в траттории. Когда деньги заканчивались, Романо занимал их или находил временную работу, а иногда даже объединялся с сомнительными бездельниками или мелкими жуликами для грязной работенки. Затем он возвращался в тратторию, брал карты в руки – и все по новой. В городе он был печально известен как тот еще бездельник, так что его начали называть «set etto» (достаточно грубое диалектное слово, которое переводится как «семь гектограмм»). Это был намек на то, что его мозгам не хватало содержимого, и он доказывал это тягой к легким деньгам и азартным играм. Именно по этой причине, как считали его знакомые, он не мог задержаться ни на одной должности дольше нескольких недель.

Романо объехал Феррару, Модену, Мантую и Ровиго и везде искал – неважно, честные или сомнительные, – способы подзаработать. Этот район, который местные называют Басса, представляет собой плоскую, богатую глиной часть Паданской низменности, простирающуюся от пиков Реджо Аппенинских гор до лагун Валли-ди-Комаккьо Адриатического побережья. Это равнины, поля и болота, пронизанные притоками реки По и усыпанные фермами, регион, который сверху выглядит как гобелен из тысяч и тысяч разнообразных нитей.

Однажды, прогуливаясь по Бассе, Романо заметил Адриану Понцетто. Девушка родом с севера Фриули была на пятнадцать лет моложе Романо. Ее лицо обрамляли светло-каштановые волосы, а большие глаза и слегка смещенная челюсть, из-за чего ее рот был немного искривлен влево, выделяли ее на фоне других. Романо узнал, что Адриана с матерью любили ездить на танцы, так что однажды он подождал их у дома и незаметно проследил за ними до танцевального зала в Череа. Когда они зашли внутрь, Романо подправил предохранители в их машине, после чего снова подождал их на парковке и незаметно проследовал за ними. Когда машина Понцетто встала посреди дороги, он «совершенно случайно» оказался рядом, чтобы предложить помощь. Так началась их история.