Ринат очутился рядом с Наилёй. Девушка, обхватив свои колени руками, сидела на одеяле, и молча смотрела на яркое пламя.
– Ты любишь огонь? – спросила она, когда рядом с ней появился Ринат.
– Люблю.
– А что ещё ты любишь?
– Мороженное!
– Я тоже люблю мороженное!
– Надо было взять…
– Да оно бы давно уже растаяло.
– Можно было взять в кастрюле с холодной водой…
– Почему же ты тогда его не взял?
– Я же не знал, что ты любишь мороженное.
– Да ну, тебя! У меня сейчас аппетит разгорится на мороженное.
– Ладно, ладно, молчу.
Они немного посидели молча. Потом Ринат воскликнул:
– Гляди, какие прекрасные звёзды!
– Где? – Наиля ничего не видела на небе, после того, как долго смотрела на огонь.
– Да вон же, смотри – Полярная звезда, а рядом – Большая Медведица, в виде ковша…
– Вот это? – наугад ткнула девушка пальцем.
– Да нет же, вот!
Ринат схватил её руку и направил указательным пальцем её взгляд на Полярную звезду. Наиля всё равно ничего не видела. Он подсел к ней почти вплотную и, приблизив своё лицо к её лицу, свои глаза к её глазам, свои губы к её губам, направил указательный палец на самую яркую звёздочку на небосклоне. Теперь девушка тоже видела её, но ей не хотелось признаваться в этом.
Кочакла мине, Ринат, кочакла… (Обними меня, Ринат, обними…) Мин синеке… (Я твоя…) Мина йолдыз кирэкми, син мина йолдыз. (Мне не надо звёзд, ты сам мне звезда) Синде минем бэхет. (В тебе моё счастье)
Наиля, дорогая… Обниму тебя, обниму. Только одно движение, всего лишь один сантиметр, и я поцелую тебя… Поцелую… Нет, боюсь. Вдруг она отшатнётся, вдруг засмеётся… И всем расскажет. И все будут весело смеяться… Надо мной.
Нет, он боится… Меня боится. Дурачок. Тогда уж я сама…
Девушка внезапно повалилась на Рината, невольно ухватилась за него, прижалась всем своим трепещущим телом. Ринат тоже был вынужден обнять её, чтобы она не упала. Он невольно отметил, что никого рядом с ними уже нет, и что их никому не видно.
Они поцеловались, их губы соприкоснулись и прильнули друг другу. Потом они целовались ещё и еще. Они обнимали друг друга, целовались и не испытывали никаких затруднений. Ринат шептал ей ласковые слова, она ему отвечала ещё более ласково. Кругом была тишина, лишь рядом еле слышно потрескивал костёр, да звёзды перемигивались друг с другом, весело и проницательно смотря с небесной высоты на эту счастливую парочку.
Видение
– Я ничего не вижу без очков, – пожаловался я.
– Без очков? – удивился третий, который стоял где-то вне моего поля зрения.
– Нет, в очках я тоже плохо вижу, – ответил я, когда, надев очки на оконечность своего носа, внезапно почувствовал, что всё вокруг готово броситься в дикий пляс, и швырнул очки предположительно в направлении пола, кто-то сбоку резко вскрикнул и выругался.
– В чём дело?
– Он мне очками попал в ухо.
– Сами виноваты, надо было подойти поближе.
– Странный мир, – сказал я. – Почему-то мне всё кажется ужасно странным, ничего не видно, непонятно, всё вверх дном, и не там, где нужно.
– Даже пнуть толком и то не сможешь, – сочувственно поддержал кто-то знакомый, в жёлтом одеянии, ниже, только какой-то жёлтой полоской видневшийся передо мной.
– Нет, почему же, – злорадно усмехнулся я, и протянул свою конечность в предположительно левом направлении и послал её резким рывком вверх, а затем вперёд и вниз. Тот, в жёлтом одеянии, даже взвыл от боли.
– Я тоже могу меняться, – сказал первый, господин в белых брюках и зелёном френче с погончиками, обращаясь совершенно не в мою сторону, и стукнул по моей правой коленной чашечке. А может, по левой. Я вообще-то не разобрал, но там, кажется, должна была быть моя правая нога.