– Ну, понятно.

Русаков терпеть не мог принцип «что можно льву, нельзя собаке», тем более, что охотников назначить себя львом без особых на то оснований всегда предостаточно. Он-то считал, что любой профессионал в своём деле достоин равного уважения, будь то профессор психологии, эксперт-криминалист или токарь-фрезировщик первой категории. Но при этом никакие регалии не оправдают совершённого ими преступления.

Объяснять это Рихтеру он не стал. Кто, как не он – многоопытный специалист по психологии, должен знать всё о раздутом самомнении. Его самоуничижение перед заведующим кафедрой было какой-то дипломатической уловкой, знакомой только администраторам определённого уровня. Но и замалчивать очевидные факты перед деканом он не хотел.

– Ваши студенты все такие напряжённые? Или только в этой группе?

– Мне не показалось, что они напряжены.

Русаков прищурился.

– Тем не менее.

– Я прислушаюсь к вашему мнению, Терентий Гаврилович. Возможно, я уже многого не замечаю, глаз, так сказать, замылился… в отличие от вас, свежего человека. Может быть, выпьете?

Он достал из ящика непочатую бутылку коньяка и поставил его на стол с выражением наивного искусителя на лице.

Русаков ценителем алкоголя не был, тем более тогда, когда он служил банальным предлогом сменить неудобную для собеседника, но интересующую его тему. Потому ответил:

– Благодарю. Но компот в вашем буфете действительно неплох, и перебивать его алкоголем мне не охота.

– Жаль. Коньяк настоящий, французский. Мне его подарил один коллега из университета Сорбонны на международной конференции… Берёг для особого случая.

– А для меня он ещё не наступил. Закончим дело – вот тогда с удовольствием.

– Да, вы правы.

Декан с досадой убрал бутылку обратно.

Русаков взглянул на часы. До конца занятий оставалась уйма времени, которое он хотел провести с пользой.

– Леопольд Генрихович, не хочу отрывать вас от ваших дел разговорами…

«Тем более, что это бесполезно, – добавил он про себя.

– …потому, как у вас говорят, перейду на самообразование. Мне стоит изучить все планы зданий и местности, которые у вас имеются. Пожарная эвакуация, инженерные сети, в общем, всё, что есть.

– Конечно!

Рихтер вновь открыл ящик, выгреб из него кипу бумаг, и минут через десять усердных поисков он отыскал в ней три пожелтевших свитка.

– Вот, наконец-то! Пожалуйста.

Первая схема изображала всю территорию студгородка, две другие – учебный корпус: первый и второй этажи. Догадаться, что именно и где изображено, мог только провидец. Впрочем, автор схем и не готовил её для будущих экскурсоводов.

Как криминалист старой школы, Русаков уделял схемам местности особое внимание. Раньше он составлял их сам и прилагал к своим заключениям для суда. Сейчас этого уже не требовалось, но привычка всё равно осталась. Сейчас он уже и сам мог составить подробный план территории, но полученные у декана схемы должны были восполнить пробелы. Осмотрев все три схемы, он раскрыл свою записную книжку и принялся чертить собственный вариант, отмечая на нём все интересующие его объекты.

Через час работа была завершена. Русаков вернул декану пожарные схемы и осмотрел свой «шедевр». Получилось похоже на карту пиратского клада – не хватало только мёртвого черепа и жирного крестика в наиболее зловещем месте. Захлопывая книжку, он вряд ли мог представить, что обзавестись всем этим схема ещё успеет.

– А вот и звонок, – заметил Рихтер, оторвавшись от своей писанины.

Стены и полы задрожали от топота освобождённых студентов.

– Чтож, пора, – произнёс Русаков и вышел в коридор.

Двести пятнадцатый кабинет он нашёл без труда, тем более, что на дверях под треснутым стеклом висела старая табличка с выведенными по трафарету буквами: «Кафедра аналитической психологии. Заведующий кафедрой – проф. Вышеславский Г. А.»