Ну а теперь, зафиксировав все эти необходимые предварительные замечания, самое время заняться непосредственно типологией межличностных процессов.
2.1. К определению понятий «межличностные отношения»
и «межличностные взаимоотношения».
Сопоставляя между собой уже выделенные виды человеческих взаимодействий, нетрудно заметить, что в основе их разграничения лежат два признака – субъективная включённость участников в фактически связывающий их процесс и отношение к целям и мотивам друг друга. И так как субъективная включённость может быть односторонней или взаимной, а отношение к интересам другого человека – положительным, отрицательным или нейтральным (никаким), то всё множество межличностных процессов, классифицированных по этим признакам, можно наглядно представить в виде следующей матрицы:
Три элемента этой матрицы нам уже встречались: фигура 1, соответствующая ситуации, когда один человек (объединение людей), не обращая внимания на интересы другого человека (людей), приспосабливает его (их) к обслуживанию собственных замыслов – это и есть одностороннее воздействие в бихевиористском духе. Фигура 5, соответствующая осознанной включённости в процесс отношений при заинтересованности в успехе друг друга, – это взаимное со-действие, взаимопомощь. Фигура 6, соответствующая сознательному участию в межличностном процессе всех его сторон при взаимно отрицательном отношении к интересам друг друга, – это противодействие. Которое, ещё раз подчеркнём, может и не превращаться в войну на уничтожение, а протекать в сравнительно умеренных формах. Тем не менее, с точки зрения психологического позиционирования вовлечённых сторон, тяжба соседей из-за расположения забора и борьба государей за влияние в далёком заморском регионе являют собой вполне сопоставимые процессы.
Что касается фигур 2 и 3, то это тоже достаточно хорошо известные виды отношений. Вспомним хотя бы неоднократно описанные в исторической и художественной литературе ситуации тайного покровительства и тайного же вредительства, в которых только одна из сторон межличностного процесса знает о его подлинном содержании, а вторая разве что чувствует присутствие в своих успехах или провалах какого-то внешнего влияния, но не понимает, чьего именно. Или же совсем ни о чём не догадывается и видит в происходящем вокруг себя обычное стечение обстоятельств. К фигуре 3 с полным правом следует отнести также отношения людей, один из которых знает о попытках другого напакостить себе, но считает создаваемые данным партнёром угрозы малосущественными и не видит смысла на них отвечать. Вот как в своё время объяснял эту позицию М. В. Ломоносов:
Отмщать завистнику меня вооружают,
Хотя мне от него беды отнюдь не чают,
Когда Зоилова хула мне не вредит,
Могу ли на него за то я быть сердит?
Однако ж осержусь! Я встал, ищу обуха;
Уж понял, замахнул… А кто сидит тут? Муха!
Коль жаль мне для неё напрасного труда.
Бедняжка, ты летай, ты пой, мне нет вреда.
И, пожалуй, только фигура 4 может показаться несколько искусственной, чересчур теоретической, поскольку обозначает ситуацию, когда каждый из участников межличностного процесса стремится обратить в свою пользу поступки партнёра и при этом, во-первых, не придаёт значения аналогичным попыткам с его стороны или вовсе их не замечает, а во-вторых, не собирается помогать или препятствовать партнёру в достижении его целей. Но, думается, что если присмотреться под этим ракурсом к одной только европейской истории, то в клубках придворных интриг найдутся подобные случаи. И даже если бы в практике человеческих отношений не обнаружилось ни одного примера с признаками фигуры 4, то, в конце концов, логически возможное на то и логически возможное, чтобы быть шире фактически существующего. Было бы гораздо хуже, если бы полученная теоретическая схема вместо того, чтобы с запасом покрывать встречающиеся в жизни формы межличностных процессов, оказалась беднее и уже наблюдаемой реальности.