Из квартирных закоулков явилась, позевывая, девица в одной драной маечке – Кьяра! – оживился Ренцо, – сонно улыбнулась господам офицерам, откинула с лица черную спутанную прядь и уковыляла на кухню; я украдкой пялился вслед, удерживаясь, чтоб не щелкнуть языком, – причем заметил, что Сергей в кои-то веки отлип от монитора и задумчиво смотрит в том же направлении.

Оказывается, «Кьяра» означает «ясная», «светлая». Светлана, в общем. Я с мимолетным раскаянием вспомнил Светку… поневоле косясь в сторону кухни.

Потом Кьяра вернулась с дымящейся кружкой, Ренцо с Сергеем влезли башками в дисплей уже оба, невнятно и непонятно бубня, – а я развлекал Ясную хоррорными историями о нравах российской провинции, проклиная про себя корявый свой английский и уныло констатируя (вторым-третьим слоем сознания), что единственное, чем остается выпендриваться нашему человеку в приличной стране, так это собственной ужасностью, по принципу «рашен сам себе страшен»…

Где-то уже во втором часу Сергей сунул пузо в узкую дверь балкончика, на котором я курил, отобрал у меня сигарету, затянулся, закашлялся, подмигнул:

– Наука умеет много гитик…

Мы вернулись в комнату, к монитору. Там были какие-то строчки, слова и цифры – Сергей ткнул волосатым пальцем в словосочетание Shaturin Anton.

– Прошу. «Локанда ди Фиренце», виа Фаэнца двенадцать… Ренцо, – крикнул он через плечо, – дове э виа Фаэнца?

– Не помнит он, где это, – перевел Сергей ответ, – кажется, недалеко где-то, в центре. Херня, найдем…

– Это что? – Я тупо кивнул на экран.

– Это отельная бронь. Тоха, видимо, просто забронировал номер в «хотел резервейшне».

– Так вы ее что, – я покачал башкой, – взломали? Систему ихнюю?

– Такую систему, – пренебрежительно скривился рыжий, – и обезьяна взломает… С утра пойдем, – он широко зевнул, – пораньше. А то еще опять удерет, паскуда…

Куколки – маленькие, кожаные, страшненькие, с оскаленными зубами, по-вудуистски утыканные иглами. Продавал их мазутно-черный неподвижный негр в халате, и впрямь сошедший бы за колдуна. Я кивнул на него Сергею, тот только брови поднял.

Впрочем, большинство плотно окруживших сумрачное здание рынка «расменов» торговало повсеместным в туристических итальянских городах безобидным, хотя и совершеннейшим мусором: дешевыми сувенирами, безвкусной бижутерией. Рыжий по этому поводу высказался задумчиво:

– В забавное время мы живем – теперь цветные впаривают европейцам обратно стеклянные бусы…

Идя от Piazza Mercato Centrale, Центральной рыночной площади, к вокзалу, через два квартала ровно мы пересекли искомую Via Faenza – та выводила как раз к тылам капеллы Медичи.

– Ну, в принципе, здесь, – бодро констатировал Сергей, сверяясь с номерами домов и щурясь на обильные отельные вывески.

Все оказалось, однако, не столь просто: ни одна из вывесок забронированной Шатуриным «Локанде» не принадлежала – хотя квартал был вроде именно тот… Мы несколько раз прошли туда-сюда, вертя головами. Несмотря на относительно ранний час, народу на улице было полно: и шпаны, и туристического молодняка, а более всего – опять-таки цветных. Район дешевых гостиниц, небольших баров, принадлежащих всяческим индусам допоздна работающих лавок, прачечных, «интернет-поинтов»…

– Фаэнца – сколько там?

– Двенадцать.

– Все правильно… Почему ее нету?..

– Есть. – Я разглядел наконец возле одного из подъездов неприметную совсем табличку «Locanda di Firenze». – Невнимательно смотрим…

– М-да, – выпятил рыжий губу, – не «Хилтон»…

На ступеньках перед дверью расположились двое бомжей с бутылкой вина. Когда мы шли мимо пару минут назад, тут тоже сидели – две явно путешествующие монголоидные девки со стаканами кока-колы.