– А вот это момент, который, насколько я понял, держится в секрете. – Виктор хмыкнул, врубая электрочайник. – Техническое, в смысле, решение. Какое-то, похоже, там у них ноу-хау.

– Квантовый компьютер? – хмыкнул я в ответ.

– Не ко мне вопрос.

– И кто ж они такие, эти экспериментаторы?

– Некий крутой европейский фонд. В чем его интерес? Как раз в масштабной, в рамках всего ЕС, если не шире, социальной прогностике. Ну, будущее новой Европы, последствия объединения, возможные конфликты и их предотвращение… В Евросоюзе же сейчас, ты в курсе, большие непонятки: население большинства стран не хочет расширения, а власти его упорно продолжают; одни страны за сокращение иммиграции, другие – против… В общем, кто-то там что-то лоббирует, деньги вкачиваются через все эти фонды-программы… Какие-то игры политических интересов, может, еще и неафишируемых, вплоть до военных и разведовательных – конфликтология, сам понимаешь… – Он разлил кипяток по кружкам.

– Где ЕС, а где мы.

– Ну так я говорю: наблюдатели им требуются совершенно разные. C разным опытом и культурным багажом. Набор проводится с миру по нитке – буквально. И в провинции нашей они набирают как раз потому, что считают, что мы тут изрядно отличаемся не только от европейцев, но и от тех же москвичей – все равно другой угол зрения. А у тебя, смотри, все, что надо, как на заказ: образование…

– Незаконченное.

– Да какая разница? С какого ты курса ушел?

– С пятого.

– Тем более… Определенная эрудиция – раз, опыт работы в совершенно разных областях, то есть широкий кругозор, – два, причем способности как естественника, медика, так и гуманитарные, допустим, журналистские…

– Издательские, скорее. Да уж… способности… – Я обратил внимание, что на каждой собственной реплике саркастически крякаю.

– … К тому же свежесть взгляда – ты же в Европе, если не ошибаюсь, вообще никогда не был.

Поздний вечер, переходящий в ночь. Толпа на Истиклаль. Призывное свечение магазинчиков и жрален. Я свернул с туристического большака и через пару кварталов снова очутился в грязном, стремноватом, не поддающемся разматыванию с помощью ни одной карты галатском клубке: петли, повороты, круто вверх, круто вниз…

Тут развалина, здесь заколоченный дом, там обрушенный балкончик. Висит белье. Груда мусора. Мусор россыпью. А вот и мусорщик. Мусорщик-экстремал: юный турок, на огромной скорости чешущий – то бешено семеня, то скользя на подошвах – под гору, подгоняемый в спину инерцией гигантского тюка на колесиках. Чуть споткнешься – накроет и погребет…

Бродили коты – тощие, бесшумные, внимательные. В окне на втором этаже сибаритствовали два мясистых аборигена топлесс – возлежа на подушках со стаканчиками чаю (буквально на подоконнике), вели беседу, из недр сочилась тягучая местная попса. В закутках-тупиках таились совсем уже не туристические кебабные-чайные с битыми пластмассовыми столиками и окостеневшими над неизменными вазочками завсегдатаями, закрывшиеся булочные (в витрине – одинокий батон, столь же одинокий турок с бумажкой-ручкой – за соседней решеткой), парикмахерские. И еще парикмахерские. Без числа. Вполне работающие – посреди ночи. В полдвенадцатого, двадцать три тридцать, сидит клиент с намыленной мордой, к нему примеривается цирюльник с опасной бритвой; на стене – портрет Ататюрка.

…Бог мой, что забыли на этом восточном базаре лощеные страсбургские чинуши и заумные британские программисты?! А ведь Турция значится не только в выданном мне списочке, но и в кандидатах на членство в ихнем Евросоюзе. России, кстати, нет ни там ни там – не вышла, значит, рылом… Допустим, рыло (что касаемо родины) и впрямь не самое европейское – но Турция… Ну понятно – политика, натовское военное братство…