оставаться наедине с самим собой. Поэтому он остановился на легкой роли приживальщика и pique-assiette’а и, благодаря своей податливости на всякую шутку, скоро сделался фаворитом богатеньких студентов. Но богатенькие, допуская его в свою среду, все-таки разумели, что он им не пара, что он только шут, и в этом именно смысле установилась его репутация. Ставши однажды на эту почву, он естественно тяготел все ниже и ниже, так что к концу 4-го курса вышутился окончательно.
Салтыков-Щедрин. «Господа Головлевы»
Когда-то первокурсник Ал. Чехов, выстраивая сценарий своей жизни, писал отцу: «Буду защищать диссертацию на степень доктора математики. Вот мои планы», и Павел Егорович молился за сына: «Саша, милый сын наш, дай Бог, чтобы так было на самом деле».
Но Саша сценарий переписал.
Следствием кутежей стал повторный отказ Александра от переводных экзаменов на третий курс и новое прошение ректору:
«Имею честь покорнейше просить сделать распоряжение об оставлении на 1879/80 акад. год на том же курсе».
Резолюция: «недоимок нет, разрешено».
Своим человеком у Лаптевых был также Киш, прозванный вечным студентом. Он три года был на медицинском факультете, потом перешел на математический и сидел здесь на каждом курсе по два года.
Чехов. «Три года»
«Когда мы Сашу дождем, что он добьется конца..», – сокрушался Павел Егорович. Он не находил себе места: уж четыре года минуло, а Саша всё студент 2-го курса!
И заклинал Антона:
«Когда будешь в Университете учиться, учись как в Гимназии добросовестно. Переходи каждый год из курса в курс, невзирая ни на какие окружающие предметы. Друзья и приятели найдутся угостить в трактире ужином и винца выпить сколько душе угодно. Главное и первое дело для молодого человека ученье, и ученье, а последнее после всего можно – и Бог благословит».
«Столица имеет много хорошего, а больше еще худого. Для слабого человека есть гибель, который нетвердостью ума сейчас совратится с товарищами. Университет рассадник Своеволия без строгого контроля всякого Студента».
Любопытна перекличка этой мысли Павла Егоровича с высказыванием Льва Толстого:
«Я был крещен и воспитан в православной христианской вере. Но когда я 18-ти лет вышел со второго курса университета, я не верил уже ни во что, чему меня учили».
Наступил 1881 год. Из Таганрога Митрофан Егорович просит передать «племяннику Сашеньке поздравление с окончанием курса». Однако, как и другие члены семьи, дядя был введён в заблуждение: курс еще не был окончен, так как на осень оставались «хвосты», и Саша Чехов пока лишь студент 4-го курса.
– Неужели вы все еще студент?
– Должно быть, я буду вечным студентом.
Чехов. «Вишневый сад»
Тем не менее, свое последнее лето у Третьяковых в Жизлово Александр провёл прекрасно:
«Сегодня день моего рождения. По этому поводу был устроен большой парадный обед и собралось очень много гостей. Обед прошел весьма торжественно, и между прочим Малышев предложил такой тост: „Пью за здоровье тех счастливых людей, для которых наш новорожденный – сын и брат“. Гости крикнули „ура“ и стали в свою очередь произносить тосты», — тщеславился он в письме сестре.
Праздник, видимо, и правда, удался на славу: подняться после застолья Александр не смог, не смог он и вернуться вовремя в университет. Пришлось обращаться к знакомому врачу, тот дал справку, что у больного Ал. Чехова воспаление плевры, высокая температура и что «до конца сентября месяца, ему нельзя будет предпринять никакой поездки без явной опасности для его здоровья».
А «больной» в это время пишет Антону следующее:
«Мерзавец! Что же ты не едешь? Деньги, кажется, давно высланы тебе. Кстати, сообщаю, что Леонид не особенно доволен тем, что ты, высказав желание ехать, не едешь. Имеюще мозг, мысли!»