– Спасибо, мам, – мямлит Мира в ответ матери с широкой, искренней улыбкой. Майк, как ни в чем не бывало, накалывает на вилку кусочек торта и отправляет в рот, с наслаждением прожевывая и наблюдая за девушкой.

Уютный обед под увлеченные разговоры плавно близится к вечеру, солнце опускается все ниже, словно магнитом притягиваясь к горизонту. Моника с легкой улыбкой на лице наблюдает за беседой, наслаждаясь компанией своих близких людей. Сейчас она не чувствует себя одинокой; сейчас она полна счастья, которое видит в своей улыбающейся дочери, сидящей рядом. Счастлива Мира – счастлива Моника. Она мысленно благодарит каждого, кто присутствует здесь, а в тепло-карих глазах, что точно, как у Миры, бесконечная радость и доброта, любовь, которая не дает упасть в бездну, на грани которой он так много лет балансировал. Теперь все хорошо.

– Может, еще чаю? – спрашивает Карл, изогнув бровь и уже собираясь встать, чтобы сходить на кухню.

– Мне уже хватит, благодарю, – Майк с вежливой улыбкой отказывается, качая головой.

– Милая, а как насчет тебя? – Карл склоняет голову, слабо улыбаясь. Мира погруженная в какие-то свои мысли, запоздало обращает внимание на соседа и отрицательно машет головой, поднимаясь со своего места. – Ну как хотите, а мы с Моникой еще по чашке выпьем, правда? – Карл подмигивает ей, получая в ответ твердый утвердительный кивок и улыбку.

– Никогда я столько чая не пила, как с тобой, Карл, – хихикает Моника, подкатывая коляску ближе к столу.

Майк наблюдает за тем, как Мира идет к гаражу, перед которым стоит ее Порше. Девушка останавливается и закусывает губу, топчась перед дверью, словно не решаясь открыть. Она вздыхает и поднимает голову к небу, на котором рассыпались золотистые лучи солнца, окрашивающие собой редкие облака. Ближе к вечеру ветерок становится прохладнее и сильнее, трепля челку девушки и открывая лоб. Она на миг прикрывает глаза и шагает вперед, отпирая гаражную дверь. Она чувствует за спиной родное тепло и поворачивает голову к подошедшему Майку, слегка улыбнувшись и поворачиваясь к доджу, стоящему во мраке гаража. Оттуда видна лишь его передняя часть, освещенная заходящим солнцем.

– Почему ты не сказал маме правду? – тихо спрашивает Мира, обнимая себя за плечи и разглядывая свой старый добрый додж, напоминающий груду металла, а не полноценную машину.

– Я сказал ей то, что она хотел услышать, зачем расстраивать ее? – Майк пожимает плечами и присаживается на капот порше, складывая руки на груди. – Мира, я сделал это, чтобы ты подумала над своим поведением. Тебе нужно стать той, о ком я говорил. Ради нее, – он кивает в сторону Моники и Карла, о чем—то негромко беседующих.

– Ты такой строгий, – вздыхает Мира, присаживаясь возле парня и устало опуская голову на его плечо. – Я бы врезала тебе сейчас, если бы могла, – она ехидненько хихикает, закусывая губу.

– Ты же знаешь, чем это кончится, малышка, так что даже думать не смей, – предупреждает с легкой улыбкой Майк, приобнимая девушку и притягивая ближе к себе. – Слушай, почему ты додж не отдашь Дину? – интересуется он, указывая в сторону челленджера. – Он бы сделал из него конфетку.

– Не хочу, это будет уже другая машина, не моя, не моего отца… – Мира прикрывает глаза и обвивает руками торс Майка, прижимаясь плотнее и кутаясь в его тепле.

– Хорошо, малышка, как скажешь.

Майк чмокает девушку в макушку и зарывается носом в белоснежные волосы, вдыхая любимый запах. Мире без Майка нельзя, как и Майку без нее. Эта девушка – его островок спокойствия и сумасшедшего буйства в одном флаконе. Она его день и его ночь, она собрал в себе все противоречия, что так сводят его с ума. И, кажется, Майк эту девушку никуда из своей жизни не отпустит.