– Ты погляди, и впрямь повесить думает, – присвистнул Черкасов (всадником был именно он) и обратился к пленному: – Повезло тебе – жив останешься, коли слушать меня будешь.

Покинув утром военную колонну, Федор Иванович неспешно поехал за окраину села. Остановив лошадь в поле у перелеска, он чутко прислушивался и внимательно смотрел по сторонам. Было пустынно и тихо. Шум роты солдат еле-еле слышался со стороны Тезина, а вокруг чувствовалось только живое дыхание просыпающейся природы: скрип веток, пение птиц, какие-то шорохи – ничего постороннего. Жандарм успел подумать, что зря он затеял эту прогулку, никто из села убегать не будет, а если и побежит – так ещё не факт, что в эту сторону, как вдруг невдалеке что-то гулко хрустнуло, потом опять. Черкасов мигом спрыгнул с седла и крадучись пошёл на звук, внимательно вглядываясь в зыбкий светло-серый лабиринт перелеска. Вот он! Чей-то силуэт в тёмной одежде появился неожиданно. Фёдор, стараясь не шуметь, достал оружие. Беглец судорожно крутил головой по сторонам и тяжело дышал. Наконец он сел привалившись спиной к стволу дерева. Черкасову удалось рассмотреть его – совсем молодой парень, одет просто, по–рабочему. С собой сидор с вещами. На революционера, вроде, не похож – внешность крестьянская, а те, по большей части, из интеллигенции, хотя кто их разберёт? Фёдор Иванович бесшумно по полшага приближался. Беглец, казалось, так глубоко был погружён в свои мысли, что не обращал внимания ни на что вокруг. Черкасов знал, что видимость часто бывает обманчива, поэтому, не расслабляясь, аккуратно продолжал сокращать расстояние как можно тише. И тут со стороны села заколотил барабан и запел горн. Парень вскочил, повернулся к жандарму спиной, прижавшись к стволу дерева – явно старался рассмотреть происходящее в Тезине. Фёдор Иванович, не раздумывая, воспользовался его оплошностью: моментально подскочил к беглецу, ствол револьвера упёр в затылок, взвёл курок.

– Не дёргайся! Пристрелю! – сказал он.

Парень обмяк, дыхание его стало частым – Черкасова тотчас обдало тошнотворным запахом перегара, смешанным с ужасным ароматом давно не чищенных зубов. Жандарм сморщился, ногами пошарил вокруг пленника, ища что-то, что может послужить оружием. Ничего не нашёл и тогда пнул его сидор себе за спину.

– Кто вы? Чего вам надо? – жалобным голосом спросил парень.

– Медленно ложись, – скомандовал Черкасов и отступил назад, не опуская револьвер. – Сначала сядь на колени, затем ляг на живот. Не вздумай бежать или ещё чего выкинуть – сразу выстрелю.

– Нету у меня ничего, отпустите, – также испуганно ныл беглец, но команду жандарма выполнял. – Я с местной мануфактуры, денег нет – дачку не давали пока. С собой только книжки, они вам ни к чему… Я к другу иду. Не губите, я никому вас не выдам, ей-Богу.

Бормоча бессмысленные увещевания, он наконец лёг и сразу почувствовал, как в спину напротив груди жёстко уперлось колено, вышибая из лёгких весь воздух. От боли перед глазами заплясали красные круги, подступила тошнота. Наконец незнакомец убрал ногу, беглец сначала жадно глотал воздух, а потом понял, что его щиколотки прочно связаны каким-то шнурком – ногами шевелить не получалось. Крепкая рука подняла парня, перевернула и прислонила к тому же дереву, где недавно он нашёл укрытие.

Черкасов внимательно рассматривал пленённого. Мужик, как мужик. На местных мануфактурах сплошь такие. Совсем молодой, худой. Жиденькие русые волосы слиплись, серые глаза покраснели. Это от пьянства. Вид затравленный, одежонка не новая.

– Ну и кто ты? – холодно спросил Фёдор Иванович.