– Расчёт по порядку.

Долли оказалась первой.

– Первая!

– Вторая!

– Третья!

– Данный номер считать временным порядковым. Присвоенная категория: М17.

Солнце светило прямо на девушек. Мужчина стянул со лба на нос солнцезащитные очки. Он отцепил с пояса одну из коробочек и, открыв её, выудил наклейки. Долли знала, что это. С наклейки снимался защитный слой, затем её можно было прикрепить к чему угодно, и она припаивалась намертво. На коже такая наклейка держалась не меньше недели. Мужчина протянул коробку с наклейками Долли, и она, достав свой номер, передала её дальше.

– Крепить номер следует на правую кисть. Перпендикулярно фалангам, по направлению от пятого ко второму пальцу.

Долли закрепила свой номер. Теперь её звали 1М17. 3М17, получив наклейку, вернула коробку мужчине. Он молча забрал её, засунув в задний карман.

– Дальнейшее прямое руководство клонами 1М17, 2М17 и 3М17 будет осуществляться третьей стороной. Акт вступает в силу, – он посмотрел на наручные часы, – с 8 часов 4 минут 32 секунд 12 июня 63 года.

Долли нервно просматривала дверь, ведущую в сад. Клонов на миссии всегда провожал отец.

Мужчина в белом халате, закончив зачитывать текст с планшета, выключил микрофон, щёлкнув на крохотный тумблер, прикреплённый к нагрудному карману. Налетел ветер и стал трепать его не застёгнутый халат. Когда ветер успокоился, мужчина сказал:

– Не придёт он.

Развернулся и пошёл к стене, где остановился в тени, посмотрел на часы ещё раз и уставился в небо. Долли не успела досчитать до 10, когда стали слышны хлопки лопастей вертолёта.

Поднявшийся ветер садящегося вертолёта гнул к земле кустовые розы в больших рыжих горшках, выставленных за стекло. Сердце Долли бешено стучало. “Да или нет. Да или нет”, – повторяла она про себя как мантру. Поймают или спасена. Ей хотелось держать выход на крышу в поле зрения, но все клоны смотрели вверх, на вертолёт, и ей приходилось двигаться также, чтобы не выделяться. Три одинаковых девушки в серых костюмах стояли ровной линией, ветер задувал под вороты их рубашек, глаза слезились. Когда вертолёт приземлился, шаг несущего винта замедлился, но не остановился. Из двери выглянул пилот и закричал:

– Эти?

Мужчина в белом халате, вжимаясь в стену, кивал, тряся всей головой, желая, видимо, быстрее попасть внутрь здания.

Пилот перевёл взгляд на девушек и заревел:

– Ну? Чего стоим? Заходим.

Долли замерла в нерешительности. Пилот помахал им рукой. Долли двинулась навстречу, обходя по окружности хвостовую часть.

Уже у двери она увидела боковым зрением, как провожавший их мужчина в халате схватился за голову и стал что-то кричать. Долли видела, как двигаются его губы, но чего он хотел, разобрать не могла. 3М17 схватила её за плечо и прокричала в ухо:

– Он хочет часы! Он говорит нам сдать наши часы!

Долли кивнула, ощущая, как что-то липкое и холодное обволакивает её разум. Никаких часов на запястье у неё, конечно, не было. Под длинными манжетами рубашки их было не видно, никто не заметил их отсутствия. Долли покрутила руку, словно ощупывая часы.

– Хорошо, я ему отдам, – сказала она клонам, протягивая руку. Они быстро отстегнули браслеты, вложив их в ладонь Долли. Она побежала к работнику лаборатории. Он немного приблизился навстречу, сделав несколько робких шагов. Ему не нравился вертолёт, он его боялся. Для лаборанта привычнее было находиться в подвалах дома, работая неделями без выходных и солнца, в жужжащей разными аппаратами тишине. Выполнять работу сопровождающего сейчас его принудили, не оставив выбора – никто больше не хотел этим заниматься. Долли протянула ему на вытянутой руке две пары часов.