Опять возня.

– Дайте мне сюда! – рыкнул кто-то, в ком я узнал своего приятеля,– …Ой ты моя сладенькая, сладенькая, миленькая, миленькая…Не, не, подожди, подожди…Ало, да. Кто там?

– Угадай с трех раз.

– О-о-о, сколько лет, сколько зим!

– Я заеду? За помидорами?

– За помидо-о-орами? Нет, не так жестко, милая…Ну за помидорками подкатывай, подкатывай, без вопросов, без вопросов, а как иначе?

Кладу трубку. Собираюсь, беру ключи от авто, выхожу на улицу. Да, я в подпитии. Плевать. Нечасто, но в таком состоянии временами вожу. Не потому что я плохой. А потому что могу.

На улочке тепло. В голове хорошо. Обожаю лето.

***

По пути слегка чиркнул стоящий ауди или крузак, не разобрал. Но не учитывая этого, добрался без приключений. Этот элитный район в полузакрытой части города меня порой пугает. Здесь примерно как у моей тети – словно другая страна. Другой мир. Другое измерение. И неясно где та нора кроличья, через которую сюда попадаешь …

Высоченный небоскреб (по нашим меркам) тянулся некой спиралькой ввысь. Зашел в лифт. Мой путь в пентхаус.

Артур. Товарищ из моего периода в т.н. высшем образовательном учреждении. Весь этаж находился в его собственности и распоряжении. Подарок за его успешный выпуск. Я же, наоборот, в качестве подарка взял свободу и уехал от тетки в свои недвижимые имущества. Потому что золотая цепь – все равно цепь. И за нее в любой момент могут дернуть. Да и любая цепь унизительна порядком.

В небольшом коридоре-приемной сидели два охранника и откровенно скучали. Я бы даже сказал – находились в презрительном безделии.

– Добрый вечер, я к Артуру, – поздоровался ваш покорный слуга, но этим быкам по ходу было пофиг кто я и чего мне тут надо.

Басы бухали из-за дверей, там слышались смех и крики. Внезапно двери раскрылись и из гремящей музыки, повалившего кальянного дыма и разноцветного света оттуда вывалились две полуголые девушки. Недурственные. Просоляренные, отсиликоненные, замакияженные. Красавицы эти с трудом стояли на ногах, они безостановочно ржали, держась друг за друга, шли они босиком, в руках несли туфельки. Ножки…хорошенькие. Их сразу подхватили охраннички.

Следом из дверей показался невысокий, тучный парень в белых трусах с взъерошенными, топорщившимися волосами, идеально круглым, кукольным лицом.

–Так, вы двое, яхонтовые мои, берете этих двух, швыряете кучеру и домой. Поняли? Поняли меня? Надоели они. Надоели. Все, давайте, кабанчиком, – затараторил Артур, пытаясь перекрыть музыку.

Охранники подхватили две тушки и понесли мимо меня в лифт.

– О, явился! Думал, не приедешь. Как обычно. Не приедешь, думал. А ты явился,– продолжал мой товарищ, завидев меня. Он шмыгнул носом, протер его. Лицо его было чумазеньким, нос красненьким, глазки его бегали и блестели, он часто моргал и постоянно словно дергался, но по виду был счастлив и полон жизни,– Молодец. Молодец. Давай, проходи, проходи, давай, сейчас все устроим, все, сейчас. Вспомним былое, ха! Вспомним. У-ух, вспомним! Назло врагам! Назло клеветникам отчизны!…

– Стой, стой, отстань, – решил я прервать его, – Я заехал только за стафом. Все. Остаться не смогу, извини.

Артур подошел ко мне, взял мою руку и долго ее тряс, посмеиваясь.

– Но зайди хотя бы, уважь друга-то, а? Зайдешь? Зайди. Зайдешь? Все, заходи, давай, заходи, пойдем, быстренько, быстренько пойдем, заходи, проходи, – он поволок меня внутрь.

– Тура, вот бабло, дай пакетик и я сваливаю…– начал я, но каким-то необъяснимым деликатно-диктаторским образом втянул меня внутрь в царство беснующейся музыки, танцующего народа, софитов, шумов, запахов, криков, тел и танцев, охов и ахов, дымов и паров.