– Мамочка, а давай ты потом поругаешься, когда у меня буду силы послушать? Лучше скажи, как наши…

– Очень много погибших…

Подскочив на месте, я с ужасом уставилась на маму, боясь задать самый главный вопрос. А она, поняв с одного взгляда, мягко улыбнулась.

– Отец и братья живы, ягодка. Не зря они лучшие воины племени. С Кхаратом сидят обе бабушки – все-таки ему досталось больше всех, а с братьями – жены и сестры. Кстати, одна из твоих подруг так же здесь. Остальные одиннадцать тоже порывались, но их не пустили.

– Одиннадцать? – с удивлением переспросила я.

– Десять Ёжек и ваша новая подруга-оборотень. Милая, кстати, девочка, хоть и какая-то странная.

– Леяка, – пояснила я и с удовольствием полюбовалась на вытянувшееся лицо родительницы.

– Слушай, а у нее жених есть?

– Мама!

– Ну что, мама? У тебя младший брат без невесты ходит! Непорядок!

– Думаю, лучше обсудить этот вопрос, когда Химаэнир немного придет в себя, – неожиданно вступился за меня Мстислав Яромирович. – А сейчас время пить вкусный отвар.

Видят предки, я еле-еле подавила желание показать мужчине язык! И кому? Ректору! Хотя, в данный момент он больше мой шиалл, нежели ректор. Кстати…

– Мамочка, а как долго нам придется пробыть вместе? И на какое расстояние можно расходиться?

– Бабушка сказала, что в первые три дня после обряда желательно быть максимально близко. Два дня уже прошло, так что потерпите еще несколько часов. Далее, в течение месяца необходимо проводить вместе не менее шестнадцати часов. Думаю, этого времени хватит, чтобы связь наладилась и закрепилась. А дальше сможете жить, как обычно.

– Как обычно уже точно не будет… мама, – усмехнулся Мстислав Яромирович, а я напряглась.

Чуйкой чую, не избежать нам серьезного разговора. И произойдет он в самое ближайшее время, как только мамочка покинет шатер. Ну и ладно, скрывать-то все равно уже нечего. Почти нечего…

– Рассказывайте, адептка, как мы очутились в столь интересном положении?

Ой, а сколько ехидства в голосе.

– Как-как, жалостливая я слишком. Если бы не эта черта характера, ни за что бы не оживила садиста, который кормит бедных студентов отварной гадостью!

– Не гадостью, а полезной пищей!

– За что?

– Своих адептов – для поддержания формы. А Ёжек… За «Игры», на которых мои студенты были выставлены не в самом лучшем свете. Или за пакости в академии? Или…

– Да, в сущности, не важно, за что! – перебила я, пока ректор не вспомнил еще чего. – Вы все равно первые обидели нас, маленьких!

– Вас обидишь, как же. Напомнить про мой портрет, нашпигованный стрелами?

– Как это низко, напоминать о том, что сделано в бессознательном состоянии! Вы младенцам на подгузники тоже пеняете?

– Неужели за вами и этот грешок есть?

– Р-р-р-ректор! – прорычала я тихо, но Коршунок услышал.

– Он самый. А вы – маленькая взбалмошная девчонка.

– Это плохо?

– Как показали последние события – двояко. С одной стороны, ваш поступок – сущая глупость и ребячество, чуть не стоящее вам жизни. – Я сейчас обижусь! – Но с другой… Ваши храбрость и смекалка спасли жизнь многим оркам.

– Во-о-от!

– Но это не отменяет наказания за побег из академии!

– Я же вам жизнь спасла! И вообще, вы теперь мой шиалл.

– Именно поэтому поблажек не будет. Теперь я лично буду следить за вашей посещаемостью и дисциплиной.

– Интересно, где мама оставила чугунный котелок?

– Поздно, Химаэнир. Слишком много свидетелей моего доброго здравия.

– Угу-у-у…

– Хима?

– Что? – недовольно покосившись на вредного ректора, спросила я.

– Спасибо, что спасла меня. Ты даже не представляешь, что именно сделала. И я перед тобой в неоплатном долгу.