– Я дам тебе телефончик.

– Что?

– Психотерапевт. Потрясающий. Немного… нестандартный, но потрясающий.

– Ты ходил к психотерапевту? Ты?!

Во мне всегда жил предрассудок, что к психотерапевтам ходят только люди чересчур эмоциональные и явно нестабильные (как Катрин).

– А что такого? – просто сказал Никола с обезоруживающей улыбкой. – Ходил. Пару месяцев. Это изменило мою жизнь. Не полностью, но просто… это было то, что мне было нужно.

Я надулась. Не стоило искушать дьявола, спрашивая, неужели я выгляжу чересчур эмоциональной и явно нестабильной, но все же – мне было трудно смириться с этой мыслью. Никола снова улыбнулся мне:

– Тебе же не в психушку ложиться, Жен. Просто сходить к психотерапевту.

Он протянул мне карточку. «Жюли Вейе, психотерапевт». Телефон. Я взяла свой мобильный, в последний раз умоляюще взглянула на Никола и позвонила. Через пять минут я была записана к Жюли Вейе на послезавтра.

– Как я выгляжу?

Я стояла перед Никола, слегка разведя руки, выпятив грудь и ягодицы, со смешной миной, которую строят женщины (и многие мужчины тоже, я была в этом уверена), анализируя свой наряд перед зеркалом.

– Э-э… миленько? – отважился Никола.

Он разглядывал меня с любопытством и, – но, может быть, дело было в паранойе, не отпускавшей меня уже три недели? – казалось мне, с подозрением. На мне была черная кашемировая водолазка, любимые черные джинсы и ярко-красные лаковые сапоги, на редкость неудобные, но очень красивые. Я хотела было дополнить ансамбль губной помадой того же цвета, что и сапоги, но вспомнила рот чертовой хипстерши и предпочла блеск, а волосы собрала в пучок.

– Guapa![31] – воскликнул Эмилио, выйдя из кухни. – Но мне больше нравится другой черный свитерок… тот, в котором лучше видны твои…

Он ощупал на себе несуществующие груди.

– А этот что здесь делает?! И вообще, откуда ты знаешь мой гардероб?

– Он учит меня готовить тамалес, – сказала Катрин, появляясь следом за Эмилио. – А я взамен помогаю ему учить роль для дерьмового фильма, в котором мне роли не досталось, и… о, ВАУ! Жен! Какая ты красавица!

– А можно узнать, куда это ты так нарядилась? – спросил Никола.

– Не надо, Нико, не говори так! Для женщины очень важно всегда чувствовать себя красивой! Самоуважение проявляется и в образе, который видят окружающие, ты не знал?

Никола и Эмилио повернулись к Катрин и уставились на нее так, будто она заговорила на незнакомом языке.

– Я… я могу повторить мой вопрос? – не унимался Никола.

– Я записана к психотерапевту, – жалобно сказала я, тотчас забыв о позе манекенщицы. Никола улыбнулся и кивнул, будто говоря: «Так я и думал».

– Ты красишься, чтобы идти к психотерапевту? – Он, казалось, не знал, то ли посмеяться надо мной, то ли всерьез встревожиться.

– Да брось ты! Оставь мне хотя бы это…

– Да! – поддержала меня Катрин. – Для женщины очень важно всегда… ты идешь к психотерапевту?

Она была удивлена, но еще больше обижена тем, что ее не посвятили, и тем – я была в этом уверена, – что я выбрала «средство», не рекомендованное буклетом из обувной коробки.

– Д-да, – промямлила я.

Я чувствовала себя маленькой девочкой. И мне было неловко, как будто мой свитер и бюстгальтер вдруг улетели и я осталась перед друзьями с голой грудью.

– Не верю я в этих психов, – сказал Эмилио. – Знаешь настоящее средство от разбитого сердца?

– Если ты скажешь «найти трахаля», я заеду тебе красным сапогом в физиономию.

– Я хотел сказать «нежно полюбить другого мужчину». Желательно кубинского происхождения. Pero hé… haz lo que sienta[32].

Я не смогла удержаться от смеха.

– А знаешь, он, кажется, всерьез, – сказал мне Никола, пока Эмилио открывал в кухне пиво.