И вот она пришла. Мы сели и стал я Эли в шутку поучать:

– Возьми, красавица, котлетку в правую руку, а рюмку в левую, вкушай попеременно. Возблагодари Творца, что обе длани не пусты. Возрадуемся трапезе! Но меру знай, ибо тяжек грех беспредела.

Поели, погуляли с Асей, а на прощание я прочитал для Эли само-эпиграмму:

Когда я ем, я глух и нем.

Когда же пьян – то хулиган.

Но если пьян, к тому же ем,

Тогда не трогайте совсем!

НЕДЕЛЯ 5. СПЕЦ ПО МО

Наткнулся на институтский диплом: факультет международных отношений – МО МГИМО, а вовсе не Министерство обороны. Как давно это было! Молодость обещала свершения. Молодость вообще много чего обещает незашоренным, далеко не всё сбывается. Возраст говорит: это же молодость обещала – она ушла, тю-тю. Так что остепенись сообразно обстоятельствам.

После спецшколы с французским уклоном и спецвуза с факультетом МО, эти самые межотношения, можно сказать, с детства во мне, а уже в зрелости перекочевали вместе с носителем из дипломатии в журналистику. Для начала я семь лет отбарабанил в посольстве и генконсульствах во Вьетнаме: Ханой, Сайгон, Вунгтау. Плюс невесёлый опыт реанимации совпосольства в опустевшем после изгнания красных кхмеров Пномпене, который мы в мрачную шутку прозвали Пеньпнём.

«Вот откуда в московской квартире кхмерские статуэтки», – говорю я Асе, она не сводит с меня круглых глаз, придётся, видно, дать кусочек сыра. Французы и француженки, даже если они четвероноги, обожают сыр. В этом смысле во мне тоже есть что-то французское. Но больше жизни я люблю плов – во мне половина тюркского, половина русского мира, точнее русско-украинского.

А ещё я полтора года провёл в совместном предприятии в Дананге на переломе эпох родной страны: год до падения СССР и полгода после. В те времена я, скрепя сердце, бросил журналистику (меня там слегка кинули на собкорстве) и отправился во Вьетнам в СП по биофарме – всякие полезные свойства из морских гадов и растений извлекать в основном методами экстракции и эмульгации. Я помогал извлекать вьетнамским языком и знанием страны. А потом рухнул СССР, ну и СП, соответственно, поскольку основным заказчиком был Союзпарфюмерпром.

Любовь и деньги правят миром? Собственно, и алчность есть любовь к деньгам высокого достоинства. Хорошо нарезанная бумага с водяными знаками обладает сумасшедшей харизмой, ещё прекрасней банковские цифры. Колонки чисел бесстрастно оценивают этот несовершенный мир, его радости и страхи, старты и финиши, взлёты и падения.

Аська слопала сыр, сидит облизывается. Нет, больше не дам – у тебя своя правильная еда без соли.

На Земле восемь миллиардов только человеческих миров-сознаний, то есть душ. Некоторые (падшие, фуфломицированные) нападают на чужие миры, апеллируя к какому-то отрезку истории. Но ведь у истории разные отрезки, и, если все начнут апеллировать к наиболее выгодным для себя, придёт Конец Света.

Только представьте себе, что будет с Европой, если там начнут разбирать где кто жил и какой город заложил. В Европе хватает мультинациональных стыков с богатой историей завоеваний, реваншей, культурно-бытовых поглощений. Там сходятся общепризнанные в итоге тёмных веков границы Германии, Швейцарии, Нидерландов, Бельгии, Франции, Италии, Испании, Люксембурга. Набеги викингов и турок оставили до сих пор ноющие балканские стыки. Я к тому, что нельзя, начитавшись историй из определённых периодов, ещё и выгодно передёрнутых, перекраивать современные выстраданные границы. Нельзя шаманить войну, уничтожая соседей вместе со средой обитания, величая их при этом кровными братьями. Тогда уж кровавыми… Возвращаясь домой, многие оруженосцы продолжают свою войну. Привыкшие убивать за бугром, несут домой «новый порядок» с кровавыми разборками. На родине нынче острейший дефицит высоких душ, на верхотуру власти их вовсе не пускают, да и не рвутся высокие на такой верх. Свинячат низкие наверху, сомкнув ряды вокруг огромного корыта. Придумал для романа такой вот диалог: