Парень заметно расстроился, и Шелби поспешила его успокоить, наспех придумывая свой рассказ. Получалось у неё это, на удивление, легко, словно она всю жизнь была патологической вруньей.

– По сравнению с вашими историями, моя кажется детским лепетом. У меня ничего особенного: просто захотелось доказать папе, что я тоже смогу работать в таких условиях. Меня с детства интересовала работа в полицейском отделе, расследования, но туда мне сейчас путь закрыт. Хочу работать с ним и помогать ему, – озвучила девушка частично правдивый рассказ, быстро составленный в голове. В ложь, смешанную со своими недавними размышлениями, она сама постепенно начинала верить, поэтому ни у кого не возникло вопросов насчёт подлинности мотива.

– Как глупо, – прозвучало вдруг со стороны сгорбившегося Дайки, который, видимо, всё же очнулся чуть раньше, чем выдал себя.

Он медленно поднялся, замер, словно боялся, что упадёт из-за малейшего движения, затем, когда головокружение прошло, посмотрел в сторону тумбочки. На ней лежали завёрнутые в пищевую плёнку сэндвичи, которые туда услужливо положил Кларк. Он сразу понял, в чём нуждался его недавний соперник, поэтому решил сделать ему подарок за смелость. К тому же риск должен был хоть как-то окупиться.

– Мне это не нужно, – сказал Дайки, поворачиваясь к одногруппникам и про себя подмечая, что Лиам спокойно сидел на кровати Шелби и с улыбкой смотрел на ослабшего претендента в лидеры.

– Считай это авансом за будущий выигрыш. Набирайся сил перед поединком. Ты же хочешь стать главным, – сказал Кларк и усмехнулся, мысленно сравнивая задетого такими словами парня с маленьким, капризным ребёнком. – Я это место кому попало не уступаю.

Дайки растянул губы в лёгком оскале, чувствуя, как снова начинает болеть скула. Затем он посмотрел девушку, которая сложила руки у груди и прожигала его рассерженным взглядом. Слова, вылетевшие на мгновение из головы, вдруг снова всплыли на поверхность, вырвались наружу:

– Если за тебя беспокоятся, значит, есть причина. Просто так никто не запретил бы тебе работать в полиции. И если говорят, что это опасно, надо слушать, а не идти сюда. Думаешь, тебя здесь будут обучать, как в полицейской академии, затем отпустят в какую-нибудь конторку с кофейным автоматом и буфетом с пончиками? Нас обучают, чтобы мы в будущем ловили опасных преступников, маньяков, с которыми не могу справиться профессионалы. Пара малявок сможет их поймать, конечно. Для них мы просто пушечное мясо, которое повелось на кругленькую сумму. Нас никому жалко. Или ты думаешь, что работники Экзувия будут неприкосновенными и неуязвимыми как божества?

– Зачем ты мне сейчас об этом говоришь? – спросила Шелби, прерывая длинные нравоучения парня, который, казалось, познал жизнь и увидел её со всех сторон. Однако проницательность и возможность читать людей не делали из него мудрого старца, наоборот, раздражали девушку и заставляли всё делать назло ему.

– Хочу донести до тебя, что здесь не место детям, которые желают кому-то что-то доказать. Думаешь, отец хочет, чтобы ты каждый день изнуряла себя тренировками, а потом подставлялась под пули? Нет. Он знает, что никто из нас не будет застрахован, – продолжал спорить Дайки, затем озвучил свой бесполезный совет. – Лучше уходи отсюда. Скажи, что пошутила, придумай что-нибудь, ты же умная. Хотя была бы такой, не приходила бы сюда.

– Вот последнее явно было лишним, – мрачно пробормотал Лиам, посмотрел на младшего с укором.

– Нет. Он может так говорить, – Шелби была спокойна, потому что знала, что слова Дайки являлись чистой правдой.