гримасы молящих жестов
жалкие ошмётки
перепадают от судьбы скитальцу
с застывшим взглядом ворочающему глыбы труда
в чёрных обжигающих хлопьях
представляемых им
пожаров всех мыслимых и немыслимых страданий
о эти тревоги
в танце с ветром кружатся в снах
тени родного дома
в шёпоте дуновений
забывают о своей доброте утренние облака
их бурный натиск заслоняет свет дня
в котором были честь и утешение
теперь пустыня
давно не слышно заздравных песен
холодом зависти подпоясаны
насмешки желаний
серая сырая пелена тумана
затягивает горестную память
о эти тревоги
сплетенье открытых дорог
выбирай любую
все кажется сулят свободу
любое бегство мнится благом
но к бегству нет охоты
нет смелости покинуть
загон уже привычных чувств
давно как будто позади труды и хлопоты
застенок не сломал ещё хребет
в лесу теряются волненья птичьих трелей
о эти тревоги
но напрасно
в своих желаньях неуклонных
ты застываешь соляным столбом
и мёртвой хваткой держат кандалы
запутавшись в себе
темно прозренье света
на дне души желания теснятся
боясь себя самих
зов обновлённой родины
где были попраны законы
где прозвучит свободно первослово
пребудет так и впредь
утихла ли тревога
в страхе этой жизни
в потаённом страхе этой жизни
душа свидетеля призванием пылала
к привычному когда-то ремеслу
ах преждевременно лишь то
что в размышленьи косится с опаской
и расцветёт ли запоздало день
когда склонятся тени ввечеру
страданья
тяжело и глухо бродят в сердце
и порождают
новые страданья
в этом хаосе страданий
Единородный
что над нами
довёл до совершенства
свои несовершенные творенья
и в новый мир сумбур преобразил
лик его должно быть отлит из бронзы
руки закалены огнём
и дух очистивший себя в лишеньях
силён
облагороженный в потерях
с терпением не знающим границ
он превращает
действительность в мечтание
и грезит
о переломе истинном времён
что так ещё далёк
ещё не высыхают кровь и слёзы
рождённые страданием и страхом
ещё нет святыни
чтоб каждый жаждущий был осенён любовью
лишь тёмные стада пасутся робко
в прохладе трав
и изувеченные грёзы
блуждают в дебрях по дороге к смерти
живёт надеждой мыслящий тростник
но шторм ревёт
спеша ростку на гибель
в пустыне трепета разлёгшись похотливо
дракон над миром простирает лапы
дымятся грозы
в вершинах вязов испускают последний дух
надежд вчерашних призрачные тени
не надо
хватит
раздувая ноздри
проносится чудовище дрожа
и шмякается замертво
и шёпот
решается порвать оковы страха
и благодарность выдохнуть свободно
уляжется неумолимый голод
минует даже неминучий ужас
как только высота вздохнёт свободно
и снова обретёт
несметные сокровища глубин
когда иссякнет умиротворённо
страх жизни
и она
последовав законам предков
в союз с восходом и закатом вступит
и в чистом слове явится святыня
всякой сущей
душе
разговор с собой
– грубо вваливается ночь
снова тяжкая ночь
страх далёкого ближнего окатывает холодом
мерцают холодной рябью страхи чужих братьев
я не находит себя во мне
оно далеко и безлико
оно пронзительная молитва мрачного мыслителя
на грани жизни и смерти
рваный покров неба бессильно повис в море тумана
куда ни глянь бушует мечется ковыляет ночное зверьё
блёклая мишура крошится в ледяную рябь
позволено ли мне хотя бы сегодня быть человеком
позволено ли мне найти себя
почувствовать и наполнить сердце моё
могу ли я обмануться и заставить исчезнуть
растравляющий блеск минувшего прошлого
или я должен умереть теперь же
как страшно смерть глотать в потоках горьких
и в объятьях смертной хватки власть обрести
чтоб выбрать между блеском и тенью
скрывающей меня личины
– что ты пугаешь меня
что ты вгрызаешься в нутро и мучаешь меня
и за порогом смерти я тебе не подчинюсь
прочь руки от меня и помышленья