Дети очень жестоки. Возраст. Инстинкт стаи. Выбраковка чужих и слабых. Естественный отбор. Не дай бог.

«Бурят» и почти ему синонимом слово «дундук» означали у нас тупого, отсталого, малограмотного Пренебрежительно-ругательное.

…Много позднее, много позднее узнавали мы – те из нас, кто хотел знать – что степи эти и сопки, берега Ингоды и Онона, были родиной Чингиз-хана, и отсюда начался великий поход монголов, создавших величайшую империю в истории, покоривших Китай и Хорезм, дошедших до Адриатики и Египта. И сама-то Московия была северо-восточным улусом Орды, и после ее распада Иван IV, гордый родством чингизид, объявил себя царем, наследником Великого Хана в Сарае, и стал собирать под себя отпавшие ордынские земли от Казанского ханства до Сибирского. И что, пардон уж, мозг среднестатистических бурятов крупнее среднеевропейского, и АйКью выше, как у всех восточных азиатов. Хотя все это, конечно, в данном случае не важно.

Просто, наверное, на другом человеке травлю ощущаешь яснее и печальнее, чем на себе самом. И если раз ощутил – всю жизнь ненавидишь и презираешь, когда все травят одного. За то, что он не такой, как остальные. И придумывают причины.

В пионерском лагере я был только раз, после пятого класса, и это был хороший пионерский лагерь – Забайкальского военного округа. Но весь пионерский сахар вожатые, тем не менее, клали в собственный чай и пили сироп. Лагерь располагался в сосновом бору на берегу реки, и мы купались – за месяц два раза по пятнадцать минут.

В лагере было восемь отрядов, и в шестом отряде на месяц угнездились два еврея: я и мой приятель на год старше, мы жили в одном ДОСе и ходили в одну школу, Марик Лапида. Специалист по расовому вопросу тут был лишний. Марик был выразителен, как хвост фазана: черные густые кудри, большие навыкате темно-карие глаза, закругленный горбиком нос и что-то неуловимое в интонации. Никого он не волновал, пока от лагерной скуки к нему не приколебался славянский ариец. У него была кличка Дудик, и фамилия Дудик, и был он худой, жилистый и русоволосый. А Марик, того же роста и возраста, был рыхловат.

Неделю в отряде, в бараке то есть нашем дощатом одноэтажном под соснами, Дудик проповедовал точечный еврейский погром.

– Пора этому вашему еврею морду начистить, – протяжно убеждал он, подходя к нашей половине. Мальчики шестого и седьмого отрядов жили в одном бараке, разделенные проходом между рядов кроватей.

Общество относилось к провокациям индифферентно, пока не созрело для гладиаторских боев:

– Марик, да дай ты ему! Ты ему дашь.

Седьмой отряд, соответственно, убеждал в победе Дудика.

Итак, назначили время после мертвого часа. На большой поляне в лесу, окруженной кустами.

Болельщики выстроились двумя подковами и напутствовали своих бойцов навстречу друг другу. Дудик смотрелся выигрышнее и улыбался. Марик был напряжен.

Мгновенно выяснилось, что Дудик быстрее, но Марик сильнее и злее. Его превосходящая масса не оказалась пассивной. Кулаки Дудика попадали в цель без видимого эффекта, а Марик бухал по нему гулко, как по мячу. Дудик стал улыбаться криво. Он отлично приседал под удар в голову, но когда выпрямлялся – как раз получал в живот. Марик стал распаренным, оскаленным и пробивал его защиту только так.

Дудик уже только защищался и пару раз качнулся, когда его сторона закричала, что пора на полдник. Мы закричали, что вот через минуту Марик его добьет, да и хрен с ним, с полдником. Те обещали, что после полдника продолжим.

На полднике Марик сидел красный и потный, а Дудик опять иронически улыбался и выглядел как ни в чем ни бывало. Но после полдника его сторона заявила, что дрались вничью, а Марик нечестно бил Дудика в живот.