Наличие отрицательного материала не повлияло кардинально на карьеру Стромина. Возможно, по этой причине его удалили из Москвы в сентябре 1936 г., отправив в Свердловск на должность помощника начальника областного УНКВД. Однако спустя шесть месяцев он был возвращен на работу в центральный аппарат ГУГБ НКВД, а затем в августе 1937 г. как личный представитель наркома внутренних дел Ежова убыл в Саратов, где вскоре занял пост начальника областного Управления НКВД.

Несомненно, к сведениям, почерпнутым из уголовных дел и материалов спецпроверки, следует относиться особо осторожно, однако не вызывает сомнения тот факт, что некоторая часть руководящих сотрудников НКВД были людьми с подмоченной репутацией, стремившимися скрыть те или иные факты своей биографии. Руководство это знало и использовало. Вот что рассказывал об этом делегатам XIV съезда КП(б)Украины в июне 1938 г. нарком внутренних дел УССР комиссар ГБ 3-го ранга А. И. Успенский: «Вызывает Балицкий к себе работника и говорит: „Ты же в прошлом сионист, у тебя же отец имел магазин, как ты попал в КП(б)У, как ты попал в НКВД?“. Он туда-сюда, а потом говорит: „Не дай погибнуть!". „Ну, ладно, оставайся, но смотри, чтобы ты слушался!". И он слушался, всё, что говорил ему Балицкий, он делал, иначе бы он его ликвидировал»[95].

Образование. В отношении образовательного ценза положение характеризуется следующими цифрами: 8 чел. (6,35 %) имели высшее образование; 15 чел. (11,9 %) – незаконченное высшее; 29 чел. (23,06 %) – среднее; 63 чел. (50 %) – начальное; 6 чел. (4,76 %) были самоучками. Выяснить образование ещё 5 чел. (3,97 %) авторам пока не удалось.

Представленные цифры свидетельствуют о достаточно низком общеобразовательном уровне чекистов-евреев.

В ряде исследований мы можем встретить утверждение, что незначительное количество иных национальных элементов (украинцев, белорусов и т. д.) в органах власти было связано лишь с их низким образовательным уровнем. И якобы поэтому руководящие посты в государственном аппарате (в том числе и в органах госбезопасности) заняли более грамотные, более активные в общественной жизни евреи, по большей части представители городского населения[96]. Как мы видим, полученные авторами статьи данные ставят под сомнение подобные утверждения.

Среди самоучек (нередко в графе «образование» они писали – домашнее) следует выделить комиссаров ГБ 2-го ранга И. М. Леплевского и К. В. Паукера, комиссара ГБ 3-го ранга А. М. Минаева-Циканов-ского, утверждавшего, что обучился грамоте сидя в тюрьме[97], а также заместителя начальника РУ РККА старшего ГБ М. К. Александровского.

О том, что означало иметь такое «домашнее образование», прекрасно описал в своей автобиографии один из крупных чекистов Украины Я. А. Лившиц (в 1921–1922 г. – председатель Киевской губернской ЧК, в 1923–1924 гг. начальник СОЧ и заместитель председателя ГПУ УССР): «В марте месяце 1917 г. я вступил в партию большевиков и был инициатором создания большевистской организации в Мозыре. Надо сказать, что вплоть до 1917–1918 гг. я был совершенно безграмотный, писать не умел, научился читать по-русски по печатным буквам»[98].

Надлежит отметить, что советские историки старались всячески облагородить чекистов, приписывая им, в частности, несуществующее образование. Так, например, про С. С. Дукельского писали как про «талантливого пианиста, закончившего Одесскую консерваторию»[99], хотя в собственноручно заполненной партийной анкете в 1954 г. тот написал: «Образование начальное – не окончил три класса еврейского казенного училища в Елисаветграде 1905 г., не окончил музыкальную частную школу 1908 г., не окончил оперно-музыкальную частную школу Медведева 1909 г.»