Неправильно считать старообрядчество единым течением внутри православной религии. В нем существовали разные группы, отличавшиеся трактовкой, растолкованием разных положений культового характера, но не догматического. Разделение старообрядчества на несколько «толков» стало обозначаться в конце XVII в. из-за естественных смертей священников, получивших свой сан ещё по старым правилам. Те группы, которые отвергли возможность признания новых священников, стали называться беспоповцами, а те, кто сохранил преемственность священнослужителей, – поповцами. Также спорным вопросом было разрешение священнику жениться: например, древлеправославная поморская церковь, собранная вокруг Соловецкого монастыря, принимала такую возможность, а федосеевцы (отсоединившиеся от них) исключали такую возможность [3].

Как пример старообрядческого «толка» стоит рассмотреть течение «бегунов». Одно из них основывает Евфимий родом из Переславля-Залесского, и основной его целью является бегство от царства Антихриста, коими объявляются патриарх Никон и пришедший к власти в результате церковного попустительства царь Петр I. Так как, по его словам, бегунам «достоит таитися и бегати», сотни старообрядцев решили переселиться вглубь страны, уйти в добровольную ссылку в Сибирь [13: с. 246]. Бегуны презирали государственные символы и потому даже не брали с собой денег, на которых можно было найти российский герб, а также изготовляли самодельные паспорта. Не все из бегунов странствовали – некоторые только принимали у себя бегунов, что также засчитывалось им как «путешествие».

Бегуны относились к беспоповцам, а также не признавали брак у священников. Выделение их из филипповского толка в XVIII веке было связано с наиболее радикальным неприятием мира, в котором, как они полагали, нет возможности для спасения души. Бегуны отказывались от связей с властью в большинстве проявлений, например, они не имели паспортов, не участвовали в переписке. У них отсутствовало недвижимое имущество и постоянное место проживания. Обосновывалось это тем, что подобные вещи имели «печать антихриста».

Интересно их отношение к деньгам, их дозволялось иметь, так как деньги переходили из рук в руки, таким образом, у них не было своего рода собственника (впрочем, бегуны-«безденежники» также существовали). В случае взаимодействия с властями они представлялись как люди, не помнящие своего родства. Таким образом, бегуны были вынуждены вести странствующий образ жизни. Эти люди именовали себя как «истинно православные христиане странствующие». К середине XIX века основная масса бегунов стала воспринимать антихриста как явление духовное, что, впрочем, стало характерно для всего старообрядчества.

Куда же бежали крестьяне-старообрядцы? Конечно, в поисках рая.

Старообрядческая легенда о русском рае – Беловодье – впервые возникла в XVII веке. Своими корнями она восходит к мистическим топосам славян – раю-ирию, находящемуся в мире Прави древних русичей, к «Сказанию об Индийском царстве», переведенному в наших монастырях с греческого на древнеславянский в ХIV в., и невидимому градуКитежу, под сенью которого спаслись от вражеского нашествия православные люди, крепкие своей верой.

Особенно внятно как письменный источник звучит здесь «Сказание об Индийском царстве» [7]. Оно описывает праведную страну, которой правит царь-священник, пресвитер Иоанн, заступник христианской веры. Славянский извод «Сказания» представляет рассказ о том, как греческий царь Мануил послал своих послов в индийскую землю к царю Ивану с «вопрошанием о чудесах его земли» и получил ответ: «У меня великолепные дворцы, плодородная земля, диковинные звери и птицы, реки, несущие множество рыбы, река Гедеон, текущая прямо из рая… В моем царстве небо с землею соткнулося…» [7: с. 100—103; 2: с. 251—254].