Эти исследования К. Маркса ныне общеизвестны, получив в XX в. широчайшее всемирное признание. В то же время (и это известно уже в значительно меньшей степени, по «естественноисторически» сложившимся причинам) К. Маркс вовсе не ограничивал социальное влияние на развитие науки чисто экономическими факторами. В действительности Марксов подход к анализу науки, не оцененный тогда в полной мере, состоит в рассмотрении ее в качестве социального продукта в весьма широком смысле: значение науки, характер ее использования, общее направление и конкретные пути ее развития могут быть поняты, по К. Марксу, только во взаимосвязи со всем социальным контекстом, включающим как материальные, так и духовные факторы. В частности, исключительно новой и ценной была мысль К. Маркса о том, что даже «производственная» детерминация научного знания не исчерпывается стимулирующим воздействием экономических и иных потребностей, интересов тех или иных социальных групп, но распространяется и на характер образов и представлений, «естественных» для науки того или иного периода, на руководящие идеи и принципы научного исследования. Классическим можно назвать проведенный К. Марксом и Ф. Энгельсом анализ механистического естествознания, в котором механикой детерминированы не только метод, ведущие принципы исследования, но и основные представления о мире, суммированные в картине Вселенной как гигантского механизма. Одновременно с этим К. Маркс и Ф. Энгельс выявляют и ограниченность тех или иных научных представлений, особенностями, характерными для господствующего в соответствующую эпоху способа производства. Так, чрезвычайно интересно и методологически ценно и для современных исследований вскрытие К. Марксом социокультурных корней характерной для метафизико-материалистической теории познания: объективистской установки на рассмотрение исследуемых явлений совершенно вне связи с субъектом. Эту естественную и очевидную, с точки зрения научного мышления той эпохи, установку К. Маркс считает в значительной степени порождением особого «жизненного мира» капиталистической общественно-экономической формации с обусловленными ее способом производства особеностями духовного освоения мира. К. Маркс полагает одним из важных каналов порождения указанной установки видимое отделение производителей от средств производства и производимой продукции, в результате которого производственные отношения принимают вещный характер, внешне независимый от их контроля и сознательной индивидуальной деятельности. Как показывает К. Маркс, этот подход столь же ошибочно распространяется и на производство научного знания, в котором «готовые результаты» познания рассматриваются вне связи с самими производителями знания11. Можно заметить, что принятию такой установки вполне способствовали особенности науки того периода, когда успехи математического естествознания, казалось бы, неуклонно приближали к идеалу абсолютного, окончательного знания. Не менее интересное марксово рассуждение подобного же рода касается происхождения другой, столь же характерной для механистического, метафизического материализма, идеи: «Декарт, с его определением животных как простых машин, смотрит на дело глазами человека мануфактурного периода, в отличие от средних веков, когда животное представлялось помощником человека»12.

Социальная обусловленность особенностей научной деятельности и научного мышления рассматривается К. Марксом и в том важнейшем плане, что источники конкретных научных идей, образов, ассоциаций, установок и т. д. прослеживаются и в обширном поле духовной культуры соответствующей эпохи, в сложном переплетении и взаимовлиянии различных форм общественного» сознания – философии (в особенно значительной степени), религии, политического и правового сознания и т. д.