Газ, вода и транспорт изменили эмоциональное и физическое пространство города, а вместе с тем и ритм городской жизни. Улицы, соседние районы и их жители оказались связаны, объединены водопроводными трубами, газопроводами, автобусами и трамваями. Электричество также станет еще одной объединяющей сетью, но до 1920-х годов оно использовалось прежде всего для работы трамваев и поездов. Во второй половине XIX века любой современный город стремился улучшить свою инфраструктуру. К 1870-м годам Буэнос-Айрес со 180 000 жителей имел газопровод общей протяженностью 268 км. В Эдо (ныне Токио) первые газовые фонари зажгли в 1874 году в квартале Гиндза. В наиболее развитых регионах Европы подобные городские сети существовали даже в маленьких городках, таких как Йовил в Сомерсете или Гамильтон в Шотландии, где в 1913 году газ был проведен почти в 3000 домов. Британские компании были особенно активны в распространении столичного ноу-хау за пределы родины, во все развивающиеся зарубежные города, начиная с Росарио в Аргентине и заканчивая Сиднеем в Австралии[417].

Впрочем, до идеально функционирующих систем этим проектам было еще далеко. Хотя градостроителям и инженерам нравилось сравнивать свои творения с сердцем и артериями, города едва ли можно было считать человеческим телом, органично и взаимосвязанно устроенным. Прокладка труб означала километры перерытых улиц и дорог. Трубы с водой протекали, газ взрывался. Водо- и газопроводные сети были естественными монополиями с гигантскими первоначальными вложениями. Все это приводило к жарким спорам о том, кому следует ими управлять и кто должен за них платить. Кроме того, они нарушали привычный распорядок дня. С появлением в домах газа и воды в обществе развернулись настоящие баталии за определение самой сущности потребления. Ванная и туалет – это «естественная потребность» или «роскошь»? Тысячелетиями люди жили без газа и без воды из крана. Так что их появление в жизни горожан не могло пройти гладко.

В течение XIX века потребление газа и воды достигло невероятных высот. Изначально бо́льшая часть водо- и газопроводов строилась для промышленных предприятий. Впервые газ начали применять в 1790-х годах на заводах, и вплоть до 1870-х годов бизнес оставался главным его потребителем, пока первенство не перехватили города. Многие компании, предоставляющие газ и воду, брали слишком высокую плату с мелких фирм и индивидуальных потребителей, а их большие промышленные клиенты при этом пользовались услугами на гораздо более выгодных условиях. Ливерпуль стал одним из первых городов, которые в 1840-х годах смилостивились над семьями и мелкими магазинами, предоставив им скидки как «круглогодичным пользователям». Однако по-настоящему прочно газ вошел в домохозяйства лишь в 80–90-е годы XIX века благодаря росту доходов, снижению цен и появлению счетчиков. Счетчик был идеальным вариантом для семей из рабочего класса, бюджет которых был невелик и которые часто переезжали с места на место. В 1913 году в Лидсе газопроводом пользовались 112 000 потребителей, что в два раза больше, чем тридцать лет назад; почти половина из них использовали счетчик, а 15 % имели даже газовую плиту. Новые газовые плиты, пришедшие на смену плитам на твердом топливе, давали в два раза больше тепла, что, разумеется, было гораздо удобнее. В Цюрихе в 1908 году бо́льшая часть газа использовалась уже не для освещения, а для готовки и отопления. Три четверти всего населения имели дома газопровод. Потребление газа выросло почти в три раза за десять лет и достигло одного миллиарда кубического фута в год. Лондон накануне Первой мировой войны расходовал уже 50 миллиардов, что кажется невероятным. Латиноамериканские города, такие как Сан-Пауло, старались не отставать