– Это видно. Удивительно только то, что за это время ты успел написать только одну такую картину, – сказал Апеллес.

Поэт Филоксен, выслушав бездарные стихотворные опыты Сиракузского тирана Дионисия, в своей оценке больно ранил авторское самолюбие, за что был сослан на каторжные работы. Через некоторое время Дионисий велел привести Филоксена и снова прочел ему те же стихи. Выслушав, Филоксен развернулся и, не проронив ни слова, отправился прочь.

– Куда ты? – поинтересовался Дионисий.

– Возвращаюсь в каменоломню, – ответил Филоксен.

Людовик XI любил отобедать у купца по имени Жан. После того, как король после настоятельных просьб последнего возвел его в дворянское звание, августейшие визиты прекратились. Новоиспеченный дворянин поинтересовался у короля о причинах перемен.

– Вы были для меня первым человеком в прежнем звании, в нынешнем же звании вы – последний, – последовал ответ.

Кастильскому королю Альфонсу подали два списка прислуги, в одном из которых значились те, без кого король обойтись не мог, а в другом – те, без кого он мог обойтись.

– Одни мне нужны, а другим я нужен. Поэтому пусть остаются, – решил король.

Преследуемый Данте покинул родину и перебрался в Верону, где он был обделен вниманием правителя – принца Альбино д` Эскале, оказывавшего более благоволения придворному шуту.

– Это происходит потому, что всякий больше любит себе подобного, – рассудил Данте.

Играя с мячом, Франциск I воспользовался помощью оказавшегося поблизости монаха. А после того, как тот нанес по мячу блестящий удар, король воскликнул:

– Вот это по-монашески!

– По-настоятельски – уточнил не растерявшийся монах, возведенный в скором времени в сан настоятеля.

Сановный автор принес Малербу на отзыв стихи, прочтя которые тот воскликнул:

– Можно подумать, что вам предложили на выбор: либо написать стихи, либо идти на виселицу!

Эразма Роттердамского укоряли за то, что в пост он ест скоромное.

– Что же делать, если сам я добрый католик, а вот желудок мой решительно лютеранин, – оправдывался писатель.

Узнав о недовольстве простонародья, вызванном установленным налогом на пшеницу, впрочем, весьма незначительным, Папа Пий IV возмутился:

– Почему же эти недовольные не сетуют на моего предшественника Павла IV, который ввел новый праздник и, тем самым, лишил их целого дневного заработка.

Про судью Лекуанье кардинал Мазарини говорил:

– Этому рачительному судье всякий раз досадно, когда он не может утвердить обвинительный приговор сразу обеим сторонам.

По поводу неуступчивости и нежелания, которые сопровождали каждую оказываемую кардиналом Мазарини милость, французы говорили:

– По крайней мере, он освобождает нас от признательности.

Выслушав стоя на коленях «Miserere», Людовик XIV поинтересовался у графа Граммона о впечатлении, какое произвела на него музыка Молли. Граф, который не мог не последовать во время исполнения произведения августейшему примеру, заметил:

– Эта музыка прекрасна для ушей, но для коленей жестковата.

Людовика XV на охоте сопровождал походный буфет с 40 бутылками вина. Король был равнодушен к вину, но однажды в разгар пирушки по завершении удачной охоты, король пожелал отведать вина, но … оно было выпито шумной компанией придворных. Король повелел впредь брать с собой на охоту 41 бутылку вина.

Граф Н.П. Румянцев, восхищавшийся творчеством Вольтера, загостился в замке Ферне у своего любимого автора. Вольтер по этому поводу заметил:

– Этот господин – сущий Дон-Кихот. Только тот принимал гостиницы за замки, а этот принимает замки за гостиницы.

Милостивый государь! – обратился к Талейрану один из его кредиторов. – Я хотел бы знать, когда же, наконец, вы со мною расплатитесь?