Нами отмечена условность использования термина «государственный переворот»; в числе его разновидностей (возможно, что – только синонимических!) – путчи, восстания, «дворцовые перевороты», заговоры и т. п. Так, например, анализ такой разновидности государственного переворота как заговор представляет, на наш взгляд, научный интерес. Законодатель достаточно часто использует это понятие; так, согласно ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала, преступления против мира включали: планирование, подготовку, развязывание или ведение агрессивной войны или войны в нарушение международных договоров, соглашений и заверений либо участие лица в общем плане или заговоре, направленных к осуществлению любого из вышеизложенных действий.[53] Законодатели зарубежных государств выработали ряд приемов, позволяющих им карать и собственно приготовление к совершению преступления. Одним из таких приемов является установление самостоятельной уголовной ответственности за различные виды сговора, заговор, подстрекательство и пр. [здесь и далее выд. авт.]. Ответственность за эти преступные деяния наступает как за оконченные, следовательно, уже к ним, в свою очередь, возможно приготовление, возможно покушение на сговор, заговор и т. д[54].

Так, в уголовном праве Франции существует институт, сходный с институтом сговора в англо-американском праве. Во Франции он получил название «организация злоумышленников», которая представляет собой группу или сговор, созданные для подготовки одного или нескольких преступлений либо проступков, влекущих по Уголовному Кодексу пять лет тюремного заключения (ст. 450-1 УК Франции). При этом подготовка должна найти выражение в одном или в нескольких «объективных действиях», Во Франции существует также понятие заговора как разновидности указанной «организации злоумышленников», который направлен на совершение какого-либо государственного преступления (ст. 412-2 УК Франции). Как за самостоятельное преступление здесь установлена ответственность и за неудавшееся подстрекательство к совершению некоторых государственных преступлений: измены, шпионажа, саботажа и др.

Использует термин «заговор» и российский законодатель. Так, согласно «Методических материалы по страхованию строительных рисков» (п.3.4.) «не подлежит возмещению ущерб, возникший вследствие: любого рода военных действий и их последствий, террористических актов, гражданских волнений, забастовок, мятежа, локаутов, конфискации, реквизиции, прерывания работы, ареста, уничтожения или повреждения имущества по распоряжению гражданских или военных властей, принудительной национализации, введения чрезвычайного или особого положения, мятежа, бунта, путча, государственного переворота, заговора, восстания, революции». [55]

В российской истории можно выделить немало малоизвестных примеров, которые характеризуют и как «переворот», «заговор» и как «революцию». Многие из них связаны с действиями так называемого белого движения, ранее всегда получавших только негативную оценку в советской литературе. В их числе заговор (переворот) 18 ноября 1918 года – арест Директории в Омске, которую впоследствии возглавит адмирал Колчак. «В обществе, – пишут исследователи, – отнеслись к перевороту кто безучастно, а кто и радостно, уповая на установление твердой власти, по которой так и стосковался средний российский обыватель тех дней».[56]

При этом описывается классический вариант «легитимизации» переворота: «чтобы сгладить впечатление от незаконности произошедшего переворота в общественном мнении, Колчак предпринял маневр. Было официально приказано «выявить» виновных в аресте Директории и передать их дело в суд. Перед судом предстали исполнители – казачьи офицеры…уже на следующий день после переворота министр юстиции официально информировал общественность об их «явке с повинной» и о сделанном ими заявлении, что «сообщников» они не имели, руководствовались исключительно патриотическими соображениями…Военных суд, состоявшийся всего через три дня после событий, оправдал всех обвиняемых…их на время перевезли из Омска в другие места службы, где они вскоре были повышены в чинах в знак благодарности».