– Да-а я-я, как-то…
– Ну вот и молодец. Бог благословит.
Прошла неделя. Я и Маргарита дома. Маргарита собралась на работу, я ещё в постели:
– Мне приснился странный сон.
Куда делся телефон?
Маргарита:
– Он у тебя под подушкой
кудахчет, как несушка.
Держи, тебе смс-ка из Сбера.
Кота накормит баба Вера.
Ухожу, не забудь, цветы полей.
Я:
– Хм, здесь, кажется, пара лишних нулей.
В тот же день вечером, после работы. Маргарита занята на кухне, я в домашних тапочках и халате:
– У нас Библия в доме есть?
– Господи! Ты услышал меня! Прозрел, зайчик мой прозрел.
– Да нет же, прости, Марочка. Мне Библия – для работы. О, какая габаритная, – я даже крякнул, принимая от жены тяжёлую, красиво изданную Библию в кожаном перелёте и серебряном окладе. – Спасибо. С такой толстухой мне бы только сладить, мы с ней что-то обязательно родим.
– Там ничего нового для тебя – Тора и книги ваших пророков, и Новый завет в конце. С первой частью ты же с детства знаком? От бабушки. Не притворяйся, что у тебя намечается увлечение прекрасной незнакомкой.
– Да это были детские бабушкины сказки, я и не помню их все. А здесь такой объём.
– Да? А сколько с ней, с этой, как ты сказал, толстухой ты вечеров в постели провёл? Забыл? И, кстати, предпочитал её мне, а потом объявил себя агностиком и задвинул куда-то. Ты хочешь и со мной теперь так?
Маргарита надула губки.
– Прости, Марочка, нет времени. Я пойду, полистаю.
– Ладно, тогда читай с конца. Туда ты никогда не дочитывал. Но не допоздна.
Маргарита колыхнула формами и поплыла в спальню.
Глава 3
Спор о любви
Материалы сценария.
Карандашом надписано:
Эпизод 1. Спор о любви. Синоптики (Матфей, Марк, Лука) против Иоанна.
А я говорю вам: любите врагов ваших. Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? (Матфей).
Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за любящих (φίλων) вас [друзей своих – синод.] (Иоанн).
Площадь Капернаума. Несколько пожилых евреев стоят возле лавок с товарами и беседуют. В отдалении, у рыбацких лодок на берегу озера шумит толпа.
– Слышал, Еремия? В городе только и говорят о назорее. Один исцелённый, Захаром назвался, якобы был прокажённым. Он из Кесарии.
– И что с ним?
– Да он здоровый, только в лохмотьях. Иисус его едва коснулся…
– Так нельзя же, он нечистый, – Еремия был совсем стар, но едва не подпрыгнул. – Где закон? Где закон?
– Ну что ты руками машешь? Как гусь… А если он сразу очистился? Тогда что? Иисус коснулся ещё прокажённого или уже чистого? А-а?
– Это к учителям, это не к нам. У книжников спрашивай…
Еремия только рукой махнул и дальше молчал. Остальные продолжали судачить:
– Да что вы комаров отцеживаете? Захар сам его умолял: если любишь, говорит, имеешь силу меня очистить. А любовь выше всех правил – так назорей учит.
В этом месте С. А. поставил пометку карандашом: (в синод. Εαν Οέλης – переведено с греческого, как «если хочешь», а не «если любишь»),
– Любовь, любовь… Как будто любовь даст силу. Да и как любить всякого встречного да поперечного. Кто он Иисусу? Чудо Бог сотворил! Захотел и сотворил, и всё!
– Бог! Но за любовь Иисуса и по вере этого несчастного.
– Да просто дар у назорея – исцелять, вот и всё. При чём тут любовь? И вера?
– Целителей у нас много, и от горячки лечат, и от иной какой хвори…
Говорили все почти одновременно, так что и разобрать было нельзя, кто что сказал.
– Да, лекарей много. Но чтобы от проказы исцеляли – я такое только от стариков слышал, да в синагоге из закона о том читали.
– А деньги берёт?
– Нет! Он проповедник. Или пророк. Но учение у него странное.
Видно было, что эти слова всех заинтересовали. Группа сразу окружила говорившего, которого звали Саввой.