– Проспать много лет. Страшно, – прошептала Элис, – Не удивлюсь, если Брант все еще жив и следит за нами.

– Или вообще никогда не существовал. Системе не нужен ни автор, ни надзиратель, она самодостаточна.

– Ты прав Ник, но при одном условии – если система одинакова для всех, всех без исключения, – прошептала Мари. Зрачки Ника расширились, лицо вытянулось в удивлении. Мари цитировала строки из книги Бранта, – Как бы восприятие, или что-то еще, не старались, их настройки поверхностны. В глубине каждого из нас живет суть, наше я. Внутренний я строг, амбициозен и очень противоречив.

Остаток вечера Ник провел в раздумьях. Он сидел в своем кресле и, не моргая, смотрел в одну точку. Тишина, как сказал незнакомец из архива, помогала думать, но мысли никак не собирались в стройный ряд. Они оторвались от поверхности и медленно кружили. Буквы, числа и картинки, среди которых появилась Мари, выстроились в ровное плотное кольцо и кружили вокруг своей задумчивой планеты. Ник выхватывал картинку, страницу или фразу, рассматривал и возвращал обратно в круговорот. Мозг отторгал Анта и его разрушенный мир, Бранта с его странными представлениями о жизни, и даже Мари только по тому, что они находились за гранью рационального объяснения. Вместе с тем, Ник все больше превращался в странного и закрытого Анта, и все больше утопал в буквах, символах и знаках.

Перед Ником лежала старая книга, которая, окажись среди десятка других, останется не тронутой. Плотная, рельефная обложка, потертые края, замятые углы и еле заметный, идущий сверху вниз, след, который говорил о хранении книги в чехле или бандероли. Темный тканевый корешок, с торчащими нитками и страницы, местами серые, с подтеками истории. Книга имела печатное исполнение, но многие страницы содержали дополнения, выполненные от руки синими и черными чернилами. От страницы к страницу менялись шрифт и почерк. В одних местах записи были выполнены аккуратным, каллиграфическим почерком, в других беглым, и не таким понятным. Как бы там ни было, книгу писал один человек, но в разное время и при разных обстоятельствах.

«Время является бесконечной чередой коротких, сменяющих друг друга, слайдов-мгновений. Подобно картотеке, состоящей из огромного количества карточек, время упорядочивает и создает последовательности. Гарантии того, что картотека хранит все слайды, и в надлежащем качестве, не существует. Это связано внутренними и внешними факторами. Внутренние обусловлены свойствами человеческой памяти и ее способностями к сбору, анализу и хранению информации. Сбор и анализ даются мозгу легко и поддаются тренировке. В процессе социализации, на ранних стадиях возможно изменение параметров работы инструмента – формирование новых связей, а также ускорение существующих. Куда хуже обстоят дела с постоянной памятью. Мозг человека не пригоден для долгосрочного хранения информации, которое усугубляется рисками болезней или неминуемой смерти. Последняя обнуляет опыт, а значит и картотеку. Память человека существует по принципу «здесь и сейчас», ей не нужны вчера или завтра, они для нее энергозатратны, а значит необязательны.

При этом с указанные механизмы имеют мало общего с другими механизмами, например, инстинктами. Инстинкт потребления пищи напомнит владельцу, когда и какой объем еды необходимо принять. Однако, удовлетворение потребности в еде не станет карточкой в нашей картотеке. Бывают исключения: ужин со свечами, музыкант со скрипкой, мужчина становится на колено и протягивает даме кольцо. Неординарность ситуации, и как следствие всплеск эмоций, возбудят химические процессы, которые и сформируют устойчивое воспоминание-карточку. Стоит отметить, что и она довольно скоро утратит черты и потускнеет.