Euthanasia. Цикл историй Сергей Сергеев

Благодарности:

Ада Рождественская

© Сергей Владимирович Сергеев, 2020

ISBN 978-5-0051-2585-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Новую историю повествую я вам ныне. С тех пор, как таинственная Ева Рейтер возникла из ниоткуда и непонятно где, я поведал вам несколько историй. Эта история не является ключевым пазлом всей картины, она не отличается от когда-либо написанных и в ней нет ничего особенного, но только в этой истории одно рукопожатие меняет целый мир, и только в ней ничего не имеет смысла, а все значимое равняется нулю.

До развязки всего, что происходит – далеко, и, признаться честно, я сам ничего не знаю и не понимаю, но каждый шаг приближает нас к концу, и сегодняшний шаг – эта история.

Ева, сидя на парящем кресле у обрыва вселенной, перелистывала страницы одной и той же книги. Каждый раз она читает только её.

– Готов ли ты, мой милый мальчик, погрузиться вновь в сознание чужое? – не отрывая взгляда от книги, спросила Ева.

– Не уверен, что переживу очередные страдания, – ответил я.

Ева подняла глаза и, убрав волосы за ухо, сказала:

– Мой свет родной, сейчас не можешь умереть ты, ведь конец ещё не показался.

– Сколько ещё мне это терпеть? – нервно спросил я.

Закрыв книгу и положив ее в сумочку, закрепленную у нее на поясе, Ева встала и направилась ко мне по светящейся тропинке.

– Должен понимать ты, что известно ровно столько мне, сколько и тебе.

Поправляя платье, Ева присела на корточки, смотря на меня сверху вниз.

Прислонив руку к моей щеке, она сказала:

– Родной мой мальчик, ещё немного потерпеть придется.

– Что ж…

Ева едва заметно улыбнулась, а затем наклонилась и оставила мягкий поцелуй на моих губах.

Из открытого окна дул ветер, развевая занавеску, а звук шагающей стрелки нарушал гробовую тишину.

В кабинете стояло напряжение.

Капли пота стекали по вискам доктора. Изучая результаты анализов, он нервно постукивал пальцем по столу. Еще пять минут назад он изучил их, а сейчас просто пытался потянуть время, думая, как же лучше сообщить поставленный диагноз.

Такое ощущение, будто он ещё новичок в этом деле. Видно, как ему страшно сделать приговор.

Все плохо, судя по всему.

Слегка кашлянув, он дрожащим голосом прервал свое безмолвие:

– Результаты биопсии показали, что у вас гепатоцеллюлярная карцинома второй стадии. Сожалею…

Рак печени, проще говоря.

С этого момента мою оставшуюся жизнь можно было наблюдать на циферблате часов.

Время.

Секунды в спешке утекали в вечность.

Меня сковал холодный ужас.

На слова доктора я ответил вздохом, который был похож на падение тяжелого груза с плеч.

– Я пропишу вам курс лечения, – черкая корявым почерком по листу бумаги, сказал доктор.

– Не нужно, – отразил я.

– Простите? – в недоумении спросил доктор, подняв на меня глаза.

– Какова вероятность, что болезнь отступит?

– Если своевременно принять необходимые меры, начать правильное лечение, то шансы значительно возрастут.

– У меня как минимум нет денег, чтобы лечить рак. Понимаете?

Доктор молчаливо опустил глаза.

– Ну вот.

– Ну, есть же различные благотворительные организации…

– Я лишь потрачу время впустую, надеясь, что кто-то мне поможет.

– Я вас не понимаю…

Не хочется мне последние дни своей жизни гнить на больничной койке рядом с такими же умирающими людьми, что непонятного-то?

– Это мой выбор, не берите в голову.

В кабинете вновь повисло молчание. Решив, что разговор исчерпан, я встал и направился к выходу.

– Вы уверены? – переспросил доктор.

Взявшись за ручку двери, я остановился, а затем оглянулся и с улыбкой ответил:

– Я уверен.

Конечно, мне хотелось бы вылечиться; конечно, мне хотелось бы продолжить свое жалкое существование – мне всего этого хотелось бы. Но как я и сказал тогда, в том кабинете, смысла в этом нет. Во-первых, слишком поздно спохватился, а во-вторых, лечение таких болезней, как рак, стоит невероятных денег. Если учесть, что у меня нет семьи, а теперь уже и работы, то шансы выздороветь ни то что малы – их попросту нет. А еще говорят, что здоровье за деньги не купишь.

Чушь.

Знаю, я очень пессимистично отнесся к этому, но в то же время я взглянул правде в глаза. Мне остается лишь смириться.

Смирение.

Смерть.

Не то чтобы я прям переживал из-за этого – мне просто страшно. Мне кажется, что люди боятся не смерти, а неизвестности, которая их ждет. Страх перед пустотой, что темнее тьмы в безлунную ночь.

Страх.

Но иногда кажется, что смерть – это ключ, который сделает нас свободными от оков.

Свобода.

Наши души устремятся в бесконечную вечность, в ту самую непроглядную пустоту, где наш полет отзовется эхом.

После пережитых страданий, после пережитой боли, стольких испытаний и пыток, которые устроила нам жизнь, окунуться в пустынную тьму – истинное наслаждение.

Жизнь – голгофа?

Смерть – наслаждение?

Сейчас, время от времени, я подрабатываю, рисуя картины на заказ, ведь рисование – это единственное, что меня увлекает. Живопись расслабляет. Благодаря ей я отвлекаюсь от внешнего мира, забыв о проблемах и делах. Взяв в руку кисть и, коснувшись ею чистого холста, я тут же ухожу в себя и полностью отдаюсь фантазиям, а затем четко воплощаю их, придавая форму и цвет.

Иногда хочется нарисовать свой мир. Но я не могу. Сколько бы я не думал, я не могу понять, каким бы я хотел видеть его.

Если подумать, то внутри каждого человека целый мир.

Наверное, в моём не было бы людей, потому что я устал.

Я устал от всего, что копится внутри меня. Я максимально отстранился от всех, но продолжаю их встречать: на улице, на работе, в телевизоре, в интернете – они везде. Они везде и считают, что имеют на меня право. Они думают, что могут ворваться в мой мир и построить в нем свои правила и законы. Но это мой мир, понимаешь? Он мой и ничей больше. Ты говоришь, что тебе плевать на него, но всё равно врываешься туда и забираешь всё, словно грабитель, угрожающий мне. Грабитель людских душ.

Ты не хочешь засорять свой мир чем-нибудь дурным и используешь других, словно место для отходов, как свалку для мусора, убивающую Землю. Ты думаешь, что можешь использовать меня как хранилище для своих болей и страданий, убивая меня. Я – человек, и мне свойственно чувствовать боль других, и мне жаль, что мой мир не забытый ледник, а тёплый материк, и я просто не могу стать другим. Мой мир не отличается прочностью от твоего – он такой же хрупкий, и у него есть свой предел вместимости, как у уличной урны. Урна забивается доверху, а затем ее чистят. Так кто же очистит мою «урну»?

Почему ты не спросишь, как мои дела? Что чувствую и чего хочу, кого ненавижу, а кого люблю. Вместо этого ты, словно жадный толстяк, ешь и пьешь меня, высасывая последнюю жизнь из осколков искалеченной души, а затем, опустошив полностью, выбрасываешь в меня свои отходы, свои боли и страдания, свои проблемы, свой стыд и неудачи.

Ты совсем не думаешь обо мне.

Ты видишь дверь в мой мир, и ты врываешься в него без стука, сходу извергая в него всю свою боль, словно пробудившийся вулкан, ожидая от меня помощи, а затем, когда ты её получаешь – просто уходишь, даже не спросив, что прячется за тем цветущим садом. Ты тут же убегаешь, как только тебе сталолегче. Легче благодаря мне.

Ты говорил, что тебе не всё равно, но твои слова противоречат твоим действиям. Ты вернёшься тогда, когда твоя урна снова наполнится. Я не спасательный круг. Где твоя совесть? У меня тоже есть проблемы, так может выслушаешь меня? Ведь я слушал и помогал. Помогал тогда, когда сам нуждался в этом, но ждал, ведь ты не мог. Твоё «обещаю» длится ровно столько, сколько тебе плохо. Я не сказал ни слова о том, что прочность моего мира почти достигла предела, потому что жду, что ты спросишь сам, цепляясь за последнюю нить надежды на то, что ты очистишь мою душу в ответ, ведь мы люди и чувствуем одну и ту же боль. Либо дай мне равноценное «не всё равно», либо забудь тропу к моим вратам.

Человек, ты эгоист.

Я просто устал от тебя.

Я устал от твоих взглядов, твоих слов, твоих действий, от отношений между нами.

Я устал от людей.

Но несмотря на это, я позволил себя привязаться к тебе. Я зависим от тебя.

Прошлая ночь этому свидетель.

Мне было интересно.

И мне жаль, что нельзя иначе.

Мне придется считаться с тобой. Мне придётся видеть и слышать тебя. Мне придется жить с тобой.

Хотя, тут я выразился не совсем правильно. Осталось-то мне совсем чуть-чуть.

Ещё вчера я собирался всё закончить. Нужно было довести это «закончить» до конца, тогда сейчас в мою голову не лезли бы эти дурные мысли.

Это странное чувство.

Я жил без какой-либо цели и мечты, и причин жить у меня нет, но всё таки мне страшно. Действительно страшно.

Вчера во мне была уверенность, я был полон решимости… Что поменялось?

Не знаю. Быть может, на меня повлияла она.

На секунду мне даже показалось, что я влюбился.

Она обладала какой-то тягой, какой-то изюминкой.

Не встречал я ранее таких, как она. Таких странных и наивных. Один её прикид чего только стоит.

Если вспомнить, то все мои отношения с девушками не доживали до четырёх месяцев. Это со мной что-то не так или просто не судьба? А что такое судьба? Существует ли она в принципе? С одной мысли на другую, да?

Я не богат на опыт в любовных отношениях, но всё же кое-что да знаю. Я не жалею, что они были. Это опыт, прежде всего. Даже из плохого можно извлечь что-нибудь хорошее и полезное. Однако последние оставили на мне неприятный осадок. И я говорю не о диких страданиях от неразделённой любви, нет. Речь о другом.