«Кто знает – что нам можно, что нельзя?»

– вершина прозрения, здесь поэт выступает Архатом, и сотворенный не им мир обретает язвительную отметку несовершенности творения. Честно и прямо поэт говорит о принципах и правилах жизни, перешагнуть которые способен только мост фантазии как замена реальности, разрушающей счастье. Это не стихийный выплеск эмоций, понятно, что сердцем выстаданные ощущения дисгармонии мира легли в основу сюжетов стихов Дмитрия Бирмана.  Истоки отчаяния в ироничном восприятии мира:

«Карикатурность бытия

уже давно зашла за грани…».

Лирическим героем стихов утрачена сердечная гармония, карикатурность входит в жизнь, и главной нотой становится минорность настроения, что для современной поэзии норма: личность и лирический герой поэзии Д.Бирмана ищет выхода из лабиринта судьбы.***

Сквозь многожанровость и непохожесть современной поэзии и разных поэтов одного на другого, нельзя не заметить прорывающийся голос прекрасного: природы, ее участия в судьбе лирического героя, совершенно неожиданные ходы лирического созерцания в глубине собственной души, поющей в унисон поэтам—современникам. Это может быть голос народной совести или проснувшегося сознания, когда сквозь гонки социальных перспектив рвется наружу собственный голос поэта. Такой голос надо услышать или разглядеть в строках, и нельзя его затыкать и делать вид, что раз он не похож на другие, то он «не наш», его нам не надо, – это неправильно.  Поэзия многогранна, топить ее певчие голоса нельзя неосторожным словом, давлением на личность и душу поэта, ведь поэт пишет от души, и каждое слово против его открытого пения – чтения – прочтения эфемерно и невыносимо для поэта, автора стихов.  Переубедить в чем—то своём и попытаться заставить писать иначе – это лишить голоса поэта. Ставить планки: выше нельзя, там занято – это абсурд, который только навредит мировоззрению автора и выведет на тропу войны. Тихо, на цыпочках, могут ходить не все, – это необходимо учесть многочисленным критикам, которые ставят во главу угла свое мировоззрение как единственно ценную идею. Понять и выслушать надо слабого, как сам голос нежности без грохота и лязга.

Стихи Людмилы Банцеровой потрясают великолепием с первых строк «Весной деревья ходят по земле…» – деревья ходят перемещаются, сквозят в пространстве своим великолепием. Я залюбовалась этим вдохновением, рвущимся наружу огнем души поэта, устремляющего свой взор к высотам духа, к говорящему огню листвы. Деревья «поцелованные Богом», как человек—гений, поцелованный Всевышним, деревья дают радость, умиротворение и любовь к родной природе. Хочется удивляться каждой строке – в каждой строке прелесть и восторг бытия. «(деревья) растут в небесье птичьем…»

«Небесье птичье» – похоже на имя населенного пункта, Града Небесного, чьи своды впускают в мир доброты, любви, душевного тепла, – именно  эти качества присущи поэзии Людмилы и ее прекрасно поющей поэтической душе. А вот «…медленном крыле…» – это то самое волшебство поэзии, – деревья «…растут в небесье птичьем – медленном крыле…», деревья трепещут крыльями, чей размах отгонит печали и несчастья от человечества. Именно эстетика сохранения добра и тепла, радости жизни в этих певучих строках. Слова поют и душа поэта поёт! И насыщают эти строки любовью и добром. И сразу крещендо борьбы «…сраженье призовёт…» – энергия сопротивления во взаимодействии деревьев и природы: ветров, дождей, лесных обитателей – во всем есть энергия сопротивления и борьбы.