Здесь чары взаимодействовали между собой, даже если ведьмы, которые ими обладали, этого не делали. Бабушка говорила, что ковены питали друг к другу ненависть, и я ни разу не видела подтверждений обратного. Наши деревни были разделены лесом, водоемами и обширными дикими пустынями. В мирные времена мы собирались всего раз в сезон. Тогда, во время заседания совета, главы ковенов обменивались магией. Как все происходило во время войны, я не знаю. В единственной войне на моем веку мы потерпели поражение. У истории есть скверная привычка стирать со своих страниц тех, кто проиграл.

Однако ковены не собирались впадать в забвение. Магия руды была вплетена в камни библиотечной башни. Она переливалась в лунном свете и воплощала в завораживающую реальность невероятные спирали лестниц и площадок. Магия угля мягко сияла в дремлющих лампах вокруг каждой площадки. Магия грозы переливалась в стеклянных окнах, сквозь которые струился лунный свет. А магия приливов тихо гудела в вентиляции, вытягивая влагу из воздуха, чтобы сохранить древние фолианты. Здесь не было лишь терновой магии. Даже библиотека не рада Смерти.

Черные ступени чередовались с белыми и по спирали вели на самый верх круглой башни библиотеки. Во тьме над нами возвышались девять этажей. Мы прислушивались и молились, чтобы нас не заметили те, кто в ночи переставлял книги с полки на полку. Но ничего не услышали, и по короткому кивку Эллы мы тихо поднялись по лестнице на первый этаж. Здесь хранились пособия с заклинаниями для начинающих, а юные ведьмы собирались тут после занятий. Мы двигались осторожно. Легкие шаги едва отдавались на полукруглой площадке, ведущей к следующему лестничному пролету.

Полки на втором этаже заставлены сказками. Их так много, словно тут собраны сказки со всех уголков света. Каждый корешок был темного оттенка, наиболее близкого к одному из основных цветов радуги. Я задумалась о том, было ли известно Смотрителю и его советникам, что в библиотеке не следуют запрету на яркие цвета. Кожа темно-бордового, бутылочно-зеленого и темно-синего оттенка с тиснением из серебра и золота обрела яркость, которой у нее не было до того, как этот закон вступил в силу. Кожаные переплеты дороги, но образы, скрытые под ними, – бесценны.

Когда-то я мечтала жить в сказке. Теперь мне хотелось бы выиграть еще немного времени до того, как я начну ходить по Смерти и навсегда забуду о сказках.

Мила ходила туда целый год, прежде чем растеряла всю радость от рисования. Однажды она отложила кисть – и с тех пор больше не брала ее в руки. Элла продержалась чуть дольше. Она по-прежнему любила библиотеку, но перестала читать ради удовольствия. Я так и не свыклась с мыслью о том, что постепенно лишусь прибежища на страницах книг.

Подойдя к лестнице на цыпочках, мы с Эллой крепко взялись за руки. На этом этаже находился вход в кабинет мисс Элсвезер, украшенный розами. Она курировала занятия по литературе. Если этим вечером она задержалась допоздна и поймала бы нас, оправдываться перед ней за ночные блуждания было бы почти так же мучительно, как попытаться найти выход из той истории с бабушкой.

На третьем этаже Элла заторопилась и потянула меня за собой, хоть я и не знала почему. Это был самый скучный этаж. Большую часть этого дня я провела здесь, стоя на коленях у книжных шкафов и перебирая книги по военной истории при правлении Верховного Смотрителя – неточно задокументированной, с недостоверными деталями. Все книги были уныло-коричневого цвета. Названия на них проштампованы черными чернилами. Сюда никто и никогда не заходил, кроме заплутавших дворцовых стражников и библиотекарей, которые занимались уборкой. Сестра нервничала и заглядывала в каждый проход между стеллажами. Мне показалось, она даже не дышала, пока мы не добрались до четвертого этажа. На полках, с которых тщательно стерли пыль, были расставлены книги заклинаний в открытом доступе для всех ковенов.