Ночь обволакивала лес.

Ситуация создалась столь неожиданная, чреватая такими серьезными последствиями, что из штаба армии уже спешил специальный представитель с особыми полномочиями. Между тем шифровка требовала начинать операцию, не дожидаясь его прибытия. Дорога была каждая минута.

Полковник Гонцов, всматриваясь в темноту, стоял на бугре, над поляной – не очень ровной, которую сторожили грушевые деревья.

– Они не заблудились? – спросил он майора Журавлева.

– Идут, – ответил Журавлев. – Слышите?

– Ничего не слышу, – признался Гонцов.

– Скоро выйдут из-за горы… У меня временами слух обостряется очень сильно.

– Это не последствия контузии? Кстати, почему вы о ней не доложили?

Шаги теперь слышались явственно. И камень скрежетал, и позвякивали подковки.

– Пустяки, – сказал Журавлев.

– Нет, майор. На войне не бывает пустяков… Спасибо вашим девочкам-радисткам, от них и узнал, что вас засыпало в окопе.

– Я здоров.

– Но они говорили, что вы целый час не слышали. И плохо видели.

– Им показалось. Я вижу и слышу хорошо.

Гонцов промолчал. Ясно же – недовольный. Потом сказал:

– Надо их встретить, – однако не двинулся с места.

И майор Журавлев воспринял это как приказание старшего начальника.

Фигура Журавлева растворилась в темноте сразу, словно ночь захлопнула за ним дверь. Потом послышались команды. Ротный доложил о прибытии.

Гонцов крикнул:

– Майор Журавлев, постройте людей в три шеренги!

Когда приказ был выполнен, полковник Гонцов пошел вдоль строя, останавливаясь возле каждого бойца и выхватывая его из темноты фонариком. Лица, освещенные пучком света, казались большими, чем на самом деле, словно поданные крупным планом.

Слива сощурился и расплылся в широкой улыбке.

И полковник Гонцов улыбнулся и совсем просто сказал:

– Ребята! – Необычность обращения почувствовал каждый. Полковник мог говорить тихо, не повышая голоса: – Командование фронтом идет вам навстречу и дает возможность всем сразу искупить свою вину перед Родиной. Дело, на которое мы вас посылаем, особо важное. Как ни странно, для его выполнения вам даже не потребуются карабины…

– Я что говорил, раненых вытаскивать, – прошептал Слива.

– …Получите ножи и пистолеты. – Полковник умолк, прислушивался, потом глухо продолжал: – Уж кто виноват в этом, честно говоря, не знаю… Но на ничейной полосе, между полком майора Журавлева и немецкими позициями, остался неэвакуированным склад с боеприпасами. Но главная беда не в этом… Среди прочих бомб и снарядов на складе имеются мины к реактивным минометам «катюша». Эти мины – секрет нашей армии.

Ваша задача – до рассвета эвакуировать склад в безопасное место. Над лощиной туман. Если действовать осторожно, без шума, с полным напряжением воли, смекалисто, то немцы никогда не обнаружат вас. Как я уже сказал, пойдете без карабинов, без вещевых мешков, без скаток. Возьмете противогазы, саперные лопатки, фонарики, пистолеты и ножи. Ракеты и бомбы через ничейную полосу будете вывозить на санках. Знайте: вас подстраховывают все огневые средства полка… Вопросы есть?

Чугунков спросил:

– Бомбы какого веса?

– Разного. Там, где не справится один, будете работать по двое, по трое.

– Ап-ап-чхи!.. – Представитель штаба армии вздрогнул: его испугал собственный чих, прозвучавший в ночной тишине, как выстрел.

– Вам будет лучше у меня в землянке, – сказал майор Журавлев. – С исходной позицией установлена прямая телефонная связь. Иноземцев, проводи подполковника!

Крохотный, словно высушенный, подполковник едва стоял на ногах. Еще вчера его хватил грипп. Но болеть теперь было некогда. И несмотря на озноб, кашель и ломоту в висках, он прибыл на позиции полка. И километров пять ехал ночью верхом на лошади, хотя до этого никогда не сидел в седле.